Его большой день

А рыжая плутовка уже снова на камне лежит — к прыжку опять готовится. И так она еще три раза проделала. И только после этого, довольная, помахивая длинным правилом, в чащу убежала.

А я чуть не расхохотался: до того это забавно было, так меня выходки лисы удивили.

Да, в другой раз она уже не промахнется, ведь на собственной ошибке училась.

…Мы прибавили шагу. По пути я все думал, что у этой лисички не один человек мог бы поучиться.

Уже совсем стемнело, когда мы с дядей Богданом свернули у ручья к лесничеству. Домик приветствовал нас ярко освещенными окнами.

10. Мать

— Ладно, я вам по пути об этом расскажу, а потом вы и собственными глазами увидите и убедитесь, эх вы… Фома неверный… — И дядя Богдан махнул рукой, словно не мог найти для меня доброго слова.

Мы шли долиной вверх по течению журчащей Бистрицы.

Я промолчал, досадуя на себя за то, что накануне вечером усомнился в словах дяди Богдана. Сказал так, шутки ради, а он всерьез обиделся: ну, коли не верите, так я и словечком больше не обмолвлюсь.

Еле удалось мне убедить его, что я пошутил.

Наша размолвка произошла так. Я рассматривал манки. У дяди Богдана их с десяток, и из каждого он умеет извлечь нужный голос. Он подражает и косуле, и лисице, и кому угодно. Наконец дядя Богдан запищал на тонкой деревянной дудочке и подмигнул мне: угадайте-ка, чей это голос?

— Маленький козленок, — отвечаю я.

Дядя Богдан кивнул и говорит:

— Если поблизости где-нибудь косуля окажется, она на этот голос обязательно прибежит.

Я с ним слегка повздорил, сказал, что головой он за это не поручится.

Видели бы вы, как он покраснел! И тут же пообещал чуть свет пойти со мной в лес и доказать, что слов он на ветер не бросает.

Утром, не успел я умыться холодной водой в ручейке у мостика, как он уже кричит мне:

— Ну как, молодой человек, идем?

И вот мы в пути.

— Вы, видно, не представляете себе, какой отважной матерью может быть косуля, — начинает дядя Богдан, то и дело кидая на меня хмурые взгляды из-под густых бровей. — А я это уже не раз проверил. Года три назад довелось мне быть на Майове. Как сейчас помню, в июле такая жара стояла, что из дому выйти можно было только под вечер.

Косули уже ходили с козлятами, покрытыми белыми пятнышками. Захотелось мне поглядеть на этих юных обитателей леса, и я, несмотря на жару, отправился туда.

Вышел я под Майовом на вырубку, где дичь в долину спускается на водопой.

Сел в чаще и жду. Духота такая, что дышать нечем, но до вечера уже недалеко. Скоро свежим ветерком потянет и легче дышать будет.

И так меня разморила эта жарища, что я слегка вздремнул, хотя и спать не спал по-настоящему. Очнулся я, когда на вырубку уже легли длинные тени от старых буков.

Долго ждать не пришлось.

На противоположной стороне вырубки ветки шевельнулись, косуля оттуда вышла, а за ней на тонких ножках прыгал маленький коричневатый козленок с белыми пятнышками на боках и «зеркальцем» у хвоста.

Остановилась мать на краю вырубки, прислушалась. Никакой опасности не учуяла и принялась траву щипать. Козленок у ее ног вертелся, пить, как видно, хотел.

Я смотрел на нее затаив дыхание.

Довольно долго паслась косуля. И вдруг на опушке какое-то движение! Я вздрогнул даже. И представьте себе: лиса! Враг маленьких козлят!

Взял я ружье, стрелять приготовился.

Лиса к земле припала, осторожно поползла к косуле. Та голову подняла, уши насторожила. Заметив опасность, пискнула косуля и лисе навстречу прыгнула. Во что бы то ни стало должна она своего детеныша спасти!.. А лиса, к моему удивлению, нападать не стала, а отскочила к чаще.

«Э, должно быть, хитрость какая-нибудь!» — подумалось мне.

Вскинул я ружье — ухо надо востро держать! Очень уж необычно лиса себя ведет! Вижу, косуля наступает на лису, все норовит ее передними ногами ударить. А лиса отступает и отступает. Козленок сперва беспомощно потоптался на месте, хотел было к матери подбежать. Да опоздал! Из чащи внезапно другая лиса выскочила. Большой старый лис.

«Вот она, разбойничья компания!» — думаю я, и все мне стало понятно. Пока лиса косулю-мать в чащу заманивала подальше от детеныша, лис приготовился изловить перепуганного беззащитного козленка. Я даже зубами заскрипел, видя такое коварство.

Остановился лис между косулей и козленком. Тот испуганно запищал и заметался из стороны в сторону. А лис прилег, зубы оскалил, уши прижал — сейчас прыгнет, и конец пятнистому малышу.

Как только прыгнул рыжий разбойник, я выстрелил. Лис в воздухе перевернулся, на землю упал да так и остался лежать. Косуля в сторону отскочила — и в чащу. Лиса за ней, но до безопасного места не добежала. Я из второго ствола ударил. Лиса раз-другой прыгнула, перевернулась — ей тоже конец пришел.

А косули и след простыл.

Остался на вырубке только маленький козленок. Жалобно попискивая, по вырубке бегает, а куда кинуться, не знает.

Прислонил я ружье к дереву, на полянку спешу — прямо к козленку. От меня он не побежал. Видно, от страха даже бежать не мог — тонкие ножки подламывались. Без всякого труда поймал я его и прижал к себе. А он дрожит как осиновый лист.