Баринов страшно напряжен, постоянно задаёт глупые вопросы, и вообще, зверски меня бесит тем, что носится со мной, как с больной. Единственное, за что я действительно ему благодарна, это за нашу вернувшуюся на своё место домработницу Алевтину Романовну. Оказывается, Баринов тоже тот ещё врун, и все три месяца, что я у него живу, платил женщине зарплату, собираясь при случае вернуть на место.
— Вы уверены, что это самый лучший аппарат, — он временно переключается вопросами на узистку. — У него даже экран черно-белый…
Женщина терпеливо поясняет ему, принцип работы ультразвука и рассказывает, что с нашим сыном все хорошо.
— Сыном? — загораются глаза Баринова.
— Ну да, — улыбается узистка и водит датчиком по моему животу, нажимая одновременно несколько клавиш. — Держите, папа, — подаёт Алексею несколько небольших снимков. — А вы одевайтесь, — разрешает мне.
После приёма Баринов выглядит оглушённым и постоянно глупо улыбается, держа меня за руку.
— Можно я кое-что сделаю? — вдруг резко разворачивается прямо посреди парковки и заставляет меня немного врезаться в свою грудь.
— Ну попробуй, — отвечаю скептически, уже слабо уверенная в его адекватности.
Он задирает мою футболку, наклоняется и целует живот.
— Баринов, — ржу я от ощущения щекотки. — Ты чего? А если кто из твоих серьёзных дядечек увидит? Как будешь восстанавливать репутацию?
— Одно другому не мешает, — чмокает он меня в губы и щёлкает брелком машины. — Хуже Северова мне все равно не стать. Он вчера купил детский магазин.