Его другая (СИ)

Вот так значит, да? Ну, хорошо. Сомневаюсь, чтобы он стал подглядывать, но всё же быстро стаскиваю с себя свою кофту и натягиваю пахнущую кондиционером для белья, черную футболку. Почти тону в ней, потому что она прилично больше.

— Почему сестре моей ничего не говорила? — вопрос застаёт меня врасплох.

Так и застываю.

Я знала, что расспросов не избежать, но надеялась все же, что получится отмолчаться.

Выдохнув, складываю кофточку и кладу её на прикроватную тумбу, а сама сажусь на край постели. Пожимаю плечами, как если бы он мог меня видеть.

— Чтобы она ко мне, как и ты, сейчас с жалостью относилась?

— Ты переоделась?

— Да.

Давид оборачивается и опирается бедрами на стол. Расстреливает взглядом в упор.

— Я не отношусь с жалостью. Просто теперь мне много что понятно.

— Что, например? — вскидываю на него голову, а у самой дрожит всё внутри.

От того, что мы вот так нормально общаемся впервые за долгое время. От того, что в его глазах нет той отвратительной брезгливости, которая приносила мне боль. И от того, что я в его футболке…

— Как минимум то, почему ты ходишь в пивбары. Не для себя ведь, да?

— Я не пью.

Дав кивает.

— Я заметил.

— Поздно как-то. За всю нашу дружбу с Мари, я ни разу капли в рот не брала, а ты только сегодня увидел.

— Я не обращал внимания.

— Да, ты просто придумывал.

Вздохнув, Давид отходит от стола и начинает расстилать постель. Я встаю, чтобы облегчить ему это действие.

— А когда сестра у вас ночевала, отец твой тоже был дома?

— Нет, конечно! Я что, совсем уже, по твоему? В те разы его не было в городе.

— Хорошо. Но ты зря не говоришь ей. Мари тебя очень любит. Думаю, ей бы хотелось иметь возможность поддержать тебя сейчас.

Я знаю. Она бы точно хотела, но я сама не хочу этого. Как признаться в том, что мой отец стал алкоголиком… из-за меня же? Плакаться по причине, виной которой я? Я не могу. Это больно. Я и себе-то в этом не могу признаться.

Собрав мягкий плед, Давид указывает мне головой на подушку.

— Ложись!

— Сюда? — удивленно таращусь на него. — А ты?

— Я на пол лягу.

— Там ведь твердо.

— Предлагаешь лечь с тобой?

Давид сощуривается, а я отражаю это его действие. Ну правда, сколько можно, а?

— Предлагаю самой лечь на пол. Ведь это я незваная гостья.

— Почему незваная? Я тебя сам позвал.

Бросив на пол плед, Давид забирает одну из подушек, а потом отворачивается к окну, чтобы снять с себя футболку.

Я спешно отвожу взгляд, чувствуя, что пульс скакать начинает, как девчонки на фитнесс мячах. Не то, чтобы я не видела его без футболки. Видела пару раз, но это совсем другое. Тогда он был с парнями, а сейчас мы наедине в его спальне.

Исподтишка возвращаю взгляд на широкую спину и не могу запретить себе крошечную вольность. Рассматриваю крепкие мышцы, пока он надевает другую футболку.

Давид, вероятно почувствовав моё преступление, оборачивается и задирает в своей привычной манере бровь.

— Я сейчас буду штаны переодевать. Планируешь и дальше рассматривать?

К щекам тут же приливает краска и я отворачиваюсь, забираясь под одеяло по самый нос и совершенно забыв о том, что нужно бы снять джинсы. Фыркаю.

— Я не рассматривала.

— И правильно делала!

— Было бы что! — бурчу, стараясь справиться со стыдом.

Мало того, что я в его представлении шлюшка, так ещё и люблю поглазеть на голых парней. Прекрасное сочетание.

Слышу смешок, шорох, а потом свет гаснет.

Из-за перепада освещения глазам непривычно и слишком темно. И вот в этой темноте очень отчетливо слышится урчание моего живота. Громкое и настолько постыдное, что я тут же хватаюсь за него, как будто положенная сверху ладонь может заглушить звук.

— Ты голодная? — раздаётся вопросительно в темноте через секунду.

— Нет.

— А если честно? Когда ты ела в последний раз?

Когда я ела… хороший вопрос.

— Перед выступлением.

— Почему в клубе вместо коктейлей не взяла поесть?

Допрос и Давид всегда ходят в одну ногу. Во всём ищет логику.

— Потому что бармен мой знакомый. Он угощает меня бесплатно, а за еду нужно платить.

Я и так на вход одолжила у девчонок. Заказывать еду уже не за что было. А пару чипсин и сухариков едой мой организм, по-видимому, не считает.

От резкого всполоха света приходится зажмуриться. Пока я промаргиваюсь, Давид встаёт с пола и направляется к двери.

— Ты куда?

— Принесу тебе что-то. А то ненароком меня съешь, любительница перекусить по ночам.

Присаживаюсь на кровати, так и хочется в него подушкой запустить.

— Не надо, не слишком я и голодная. А твое бренное тельце мне не интересно!

— Ага, я видел пять минут назад, как ты смотрела на это неинтересное!

Вот же!!!

Набираю в легкие воздух, чтобы возмутиться, но Давид в этот момент открывает широко дверь в коридор и с улыбкой прикладывает палец к губам.

— Тттсс! Только попробуй разбудить всех! Сама потом будешь объяснять что делаешь в моей спальне!

Выходит, тихо прикрыв за собой дверь, а я чувствую, как моё возмущение выливается в какую-то неуместную и необъяснимую радость.