Его другая (СИ)

Разворачиваюсь, но она снова вызывает в сердце фибрилляцию желудочков тем, что хватает меня за руку.

— Нельзя ненавидеть на ровном месте. Если человек тебя не обидел, то просто так ненависть не возникает. А я тебя не обижала. Точно знаю, потому что с самого первого дня тихо сходила по тебе с ума.

— Оля!

— Тогда почему? Почему ты так себя вел со мной, как будто все в тебе хотело избавиться от меня?

— Оля!

— Потому что я нравилась тебе, правда?

— Нет, — рявкаю, выдирая из её тонких пальцев свою руку, — я думал, что ты не подходящая подруга Мариам, вот и всё. Считал, что разгульная, дурная, легкомысленная. Теперь вижу, что это не так. Поэтому и отношение изменил.

Отчаянно мотает головой, ступая ко мне вплотную. Зелень глаз в омут затаскивает и душит. Еле дышу. В легких вата, сердце колотится на вылет.

— Это не так. Ты бы не бил тогда Олега. Не забирал меня из дома, и с отцом не разговаривал бы.

— Я просто хорошо воспитан.

— Неправда!

До скрежета зубов стискиваю челюсть. На её лицо падают хлопья снега, ложатся на ресницы, а она даже не замечает. Так и продолжает свой расстрел, от которого у меня уже масса сквозных по телу.

— Оль, этот допрос бессмысленный. Понимаешь? Ничего не может быть!

— Значит, это правда? Я не придумала?

Хватаю её за плечи, хочу отодвинуть, но вместо этого только сильно сжимаю.

— Это не важно, услышь меня!

— Важно!

— Нет! — грубо обрубаю, — Ты не понимаешь, что ли? Какой смысл в том, что я тебе отвечу? Его нет. Смысла нет. Будущего нет. Есть отдельно ты, и отдельно я. И эти прямые никак не пересекаются, вообще.

Моя пылкая речь прерывается тем, что Оля дергается вперед и вжимается своими губами в мои. Отчаянно, исступленно. Зажмуривается, кладя ладошки на мою трясущуюся от частого дыхания грудь. У меня душа из тела вылетает. Так, как если бы меня поезд на огромной скорости снес и протянул по рельсам. Чувствую, как внутренности в жижу превращаются.

Отрываю её от себя и грубо отталкиваю подальше. Оля вскидывает руку и растерянно касается своих губ, будто сама не ожидала того, что сделает. Я отшагиваю назад и натыкаюсь на дверь машины.

— Иди домой, Оля. И никогда больше этого не делай!

Дергаю дверную ручку, хватаюсь за руль и срываю машину с места. Пока несусь по трассе стараюсь не думать о том, как губы жжет, а сердце трепыхается из последних сил. Едва не влетаю в аварию, но скорость не снижаю. Меня на части рвёт, как будто внутри дикий зверь поселился и клыками внутренности дерёт.

Домой вхожу и сразу отправляюсь к лестнице.

— Давид, — тормозит меня отец.

Стиснув кулаки, останавливаюсь.

Прохожу в зал, где сидят родители и Мариам.

— Ты извинился перед девочкой? — спрашивает папа.

— Да.

— Хорошо. Не хочу, чтобы человек думал, что у её лучшей подруги бездушная семья, — замечаю, как мама недовольно сжимает губы, но молчит, — Мариам рассказала о том, что в её семье проблемы. Жаль, мы раньше не знали. Теперь Оля может у нас ночевать когда посчитает нужным, передай это подруге, дочь.

— Хорошо, спасибо, — кивает Мари.

Выглядит бледной и зажатой. Видимо разговор выдался непростым.

— Я могу идти? — хочется как можно скорее остаться одному.

— Нет. Это ещё не всё. Мари, оставь нас пожалуйста.

Сестра, послушно кивнув, бросает на меня сочувственный взгляд и выходит из зала.

— А теперь ты, Давид. Я понимаю, что ты пытался защитить девочку. Но это не повод повышать голос на собственную мать, — строгий тон отца отливает сталью. — Нужно было просто всё объяснить.

Молчу. Нечего сказать.

— Почему ты так её защищал? — мама внимательно исследует меня глазами, — Да, я понимаю, что у неё есть причина на то, чтобы не уметь готовить, но неужели ты разделяешь её точку зрения?

— Да, — уверенно встречаю её взгляд, — почему женщине нельзя быть самодостаточной и уверенной в себе? Я и Ани предлагал пойти учиться, она отказалась.

— Конечно, отказалась. Она должна быть женой в первую очередь, а не тратить время на ненужную учебу. Никак не возьму только в толк зачем ты её к этому склонял? Передумал жениться? — вскрикивает, разводя руками и даже с дивана встает, чтобы подойти ко мне ближе.

— Не знаю.

Глаза матери расширяются, и она переводит полный шока взгляд на отца.

— Давид? Это что за разговоры? — давит он.

Прикрываю веки и делаю несколько глубоких вдохов.

— Чтобы я больше такого даже не слышал! Ты сейчас на эмоциях, вечер выдался непростым. Но мы в ответе за эту девочку. И даже если ты познакомился с кем-то еще в Ереване, ты знаешь как мы к этому отнесемся. Ани ждет только тебя, никакой учебы ей не нужно. Закончишь университет, устроишься на работу и поженитесь. Больше к этому разговору мы возвращаться не будем, это понятно?

— Так точно.

— Хорошо. И кстати, мне нужна будет через пару недель твоя помощь в ресторане. После занятий несколько дней выделишь, нужно разобраться с инвентарём.

— Выделю.

— Спасибо. Можешь идти отдыхать.

Разворачиваюсь и отправляюсь в спальню. Падаю на кровать и также как Оля, трогаю свои губы. В памяти её запах, глаза большие, вид этот расстрепанный, пока ко мне бежала, и снежинки на пушистых ресницах.