Его французская горничная

— Словно что? — и вот снова они, проклятые бабочки.

— Словно был готов съесть тебя живьем, — вздохнула Кейси.

По моей спине пробежали мурашки. Приятные. Те, от которых по всему телу разошлись электрические импульсы.

— Я всего лишь сделаю уборку у него в спальне, — напомнила я своей подруге. — Ты сама сказала, что это важно, — ухмыльнулась я. — Если, конечно, не хочешь занять мое место…

— Черт, нет. Боюсь себе представить, что у него ползает по углам, — вздрогнула Кейси, осматривая мою комнату. — Но ты, надо думать, привыкла к бардаку.

Рассмеявшись, я повернулась и бросила через плечо:

— Разрешаю тебе в мое отсутствие все здесь вымыть.

Спускаясь вниз, я быстро поздоровалась с несколькими девушками из сестринства. На диване занимались Мэдди и Лекси, возле парадной двери разминалась Тесса перед пробежкой, а самая старшая из нас — Саманта, аспирантка, чья семья помогала нам финансированием — поднималась мне навстречу по ступенькам крыльца.

Несмотря на различия, эти девушки стали мне семьей. А парни из Пи-Дельта-Гамма — грибком. Я была единственным ребенком в семье и выросла с незамужней матерью, поэтому чувствовала себя некомфортно в обществе мужчин. Особенно пьющих пиво на завтрак и устанавливающих кегератор возле холодильника.

Стереотипные члены братства. И все же, как говорится, нет дыма без огня. Они были огромными. Но ни один из них не превосходил Энди.

Насколько я могла судить, он был спортсменом, не больше. Разумеется, я едва его знала, зато частенько видела в кампусе. Энди со всеми шутил, постоянно флиртовал и ничего не воспринимал всерьез. Было даже оскорбительно, как легко он относился к учебе.

Для меня — студентки, упорно трудившейся ради диплома — она стала всей жизнью. Мой отец сбежал из города прежде, чем я научилась ходить, поэтому меня вырастила мать-одиночка. Я хотела преуспеть не только ради себя, но и ради мамы, чтобы помочь ей так же, как она всегда помогала мне.

Энди же был из числа золотых мальчиков, привыкших побеждать. Занимать первое место. Король и звездный квотербек. И теперь он, кажется, заинтересовался мной. Конечно, дело было в споре, но я знала, что между нами проскочила искра.

Разве нет? Этот вопрос снедал меня с тех пор, как я проиграла пари. Энди не был из числа парней, рядом с которыми можно вообразить меня. И я, естественно, была не в его вкусе. Он предпочитал чирлидерш и гибких гимнасток. А не девочек с литературного факультета, вечерами подрабатывающих в библиотеке.

— Привет, Эйва, — сказал Коннор, когда я прошла через парадные двери братства. Держа в руке тарелку овсяных хлопьев, он при виде меня пошевелил бровями. — Слышал, наш мальчик Энди наконец-то решился растрепать эту шишку у тебя на макушке. Ты готова испачкаться?

Я посмотрела на него округлившимися глазами.

— Отстань от нее, — в комнату вошел Энди с голым торсом, и уголек, вспыхнувший между нами прошлой ночью, запылал.

Святой черт. Спортивные штаны низко сидели на его бедрах, и я видела каждую выемку, каждую выпирающую мышцу, каждый дюйм притягательной бронзовой кожи, выглядевшей так хорошо, что хотелось ее облизать. Приблизившись ко мне, Энди едва заметно ухмыльнулся.

Этот парень знал, что он — бог.

— Мило, — сказал Энди и слегка дернул за уголок моей цветной банданы.

— Думаю, наш мальчик надеялся, что ты придешь в маленьком костюме горничной, — вмешался Коннор, хлопнув по спине Энди, выражение лица которого стало мрачным.

— Я сказал тебе отстать от нее.

— Кто-то не в настроении, — подняв руку в знак поражения, Коннор ушел, поедая на ходу хлопья из тарелки.

— Извини за него.

— Мы живем рядом с домом братства, я привыкла, — пожала я плечами.

Неожиданно Энди взял меня за руку.

— Ты готова?

Ничуть.

Мне стоило отступить, но я не стала. Я лишь кивнула, и пока он вел меня наверх, позволила теплу его прикосновения подняться вверх по моей руке. Однако когда Энди открыл дверь своей спальни, открывшаяся картина потрясла меня.

Коннор не ошибся, и комната Энди была свалкой. Я ожидала увидеть пустые коробки из-под пиццы, пивные бутылки. На деле же спальня оказалась заваленной книгами. Разумеется, повсюду лежали спортивные вещи и полотенца, но привлекли мое внимание именно книги.

— Все плохо, да? — спросил Энди, вздрогнув под моим взглядом.

Пожав плечами, я зашла в комнату и, присев, взяла «Войну и мир» Льва Толстого, выглядевшую прочитанной книгой, а не той, которой подпирают двери.

— Ты прочел ее? — пораженно спросила я, поскольку сама едва осилила двенадцать тысяч страниц в рамках литературного курса.

Потерев шею, Энди кивнул.

— Моя мама обожает русскую литературу, и я в некоторой степени перенял ее любовь.

— Но ты же на курсе кинезиологии², верно?

— Меня записали на него, как только я получил стипендию, — пожал он плечами. — Полагаю, все решили, что тупому спортсмену ничего другого не освоить, — легко сказал Энди, но я слышала в его голосе напряженность.

Не найдя подходящего ответа, я осмотрела комнату.