Его и ее

— Ты по-прежнему думаешь, что к тебе это не имеет никакого отношения? Кто-то — уверен, что убийца — позвонил тебе и сообщил о второй жертве. Теперь окно твоей машины разбито, и твоя сумка украдена. Ты знала обеих жертв. Ты не думаешь, что это своего рода предупреждение?

— А ты? — спрашивает она, подняв на меня глаза.

Ее лицо заметно бледнее, чем раньше, и у нее по-настоящему испуганный вид. Я не знаю, обнять ее или возненавидеть. Не сомневаюсь — она мне недоговаривает.

— Я солгала, — произносит она.

Сердце начинает так сильно биться в груди, что я боюсь — она может услышать.

— Что ты имеешь в виду? Насчет чего?

— Я правда волнуюсь, что это может иметь ко мне какое-то отношение, но, клянусь, я никак не замешана. Ты должен это знать.

— Хорошо, — говорю я.

Я скажу то, что ей нужно услышать, и тогда она скажет то, что я хочу знать. Мы оба знакомы с этой уловкой.

— Прошлым вечером мне показалось, что за мной кто-то наблюдает, — говорит она, и я подавляю в себе желание сказать ей, что чувствовал то же самое. — Понимаю, как глупо это звучит, но думаю, что кто-то был в моем гостиничном номере и переставил вещи. Я решила, что у меня паранойя, поскольку я устала и…

Ей не надо говорить мне, что она выпила. Я уже догадался. Мне кажется, я что-то улавливаю в ее дыхании, даже сейчас.

— Твой оператор ночевал в той же гостинице?

— Это был не Ричард.

— Откуда ты знаешь?

— Зачем ему было это делать? Похоже, это все связано с Блэкдауном, может быть, это кто-то, кто знал меня раньше?

— Почему ты так думаешь?

— Насколько хорошо ты знал Рейчел? — спрашивает она. — Ты видел ее с тех пор, как переехал сюда?

Несколько раз, во всевозможных местах и позах.

— Думаю, ее видели все. Она была из тех женщин, на которых все смотрят.

При этих словах Анна делает другую гримасу, которая ей на самом деле не идет. И все равно я считаю, что справился с вопросом наилучшим образом, не прибегая к вранью. Она всегда понимала, когда я лгал.

— Но насколько хорошо ты знал Рейчел? — снова спрашивает Анна. Я представляю себе, что у меня на лбу выступает тоненькая полоска пота, но тут моя бывшая продолжает говорить, не дождавшись ответа, что у нее всегда довольно хорошо получалось. — Когда мы были детьми, все всегда считали ее очень доброй… но у Рейчел была и темная сторона. Она ее хорошо скрывала, но она была и, может быть, оставалась в ней до последнего.

— Извини, ты меня запутала. Какое это имеет отношение к тебе? — спрашиваю я.

— Она меня шантажировала.

— Что?

— Из-за того, что случилось, когда мы учились в школе. Недавно она связалась со мной и кое о чем попросила, и когда я ей отказала… А вдруг она пыталась шантажировать и других людей?

— А что случилось, когда вы ходили в школу?

— Не имеет значения.

— Понятно, что ты так не считаешь, иначе бы ты об этом не упомянула.

— Если ты на ком-то был женат, это не означает, что ты все знаешь об этом человеке, Джек.

Она смотрит в сторону. Я пытаюсь изобразить подобающую реакцию на ее слова, но не уверен, что у меня получается.

— О боже, — шепчет она, заглядывая в машину.

— Что?

— Ты все время спрашивал о браслете дружбы, который был на мне вчера. Я искренне считала, что потеряла его или что кто-то взял его из моего номера прошлым вечером. Клянусь, что никогда раньше не видела этого в моей машине.

Я наклоняюсь, заглядываю в разбитое окно и вижу картонный освежитель воздуха — смайлик ярко-желтого цвета. Он висит на зеркале заднего вида и крутится на ветру, привязанный красно-белым браслетом дружбы.

Она

Среда 08.00

Наблюдая за тем, как группа незнакомых людей начинает осматривать мою машину, я чувствую себя физически плохо. После того, как они закончат, мне придется целую вечность мыть ее. Ко мне идет Джек, держа в руках прозрачный полиэтиленовый пакет с каким-то предметом, который я не могу толком рассмотреть.

— У тебя в бардачке лежит алкотестер?

Он говорит достаточно громко, вся группа слышит его слова и поворачивается ко мне.

— Это ведь не преступление? — отвечаю я, и он улыбается.

— Нет, просто это… смешно.

— Ну что ж, рада, что позабавила тебя. Пожалуйста, отдай мне обратно телефон.

Джек пристально смотрит на меня, а потом лезет в карман.

— Конечно, но, если тебе кто-то позвонит или пришлет сообщение, прошу тебя сразу же сказать мне, а не этому чертову отделу новостей. Договорились?

Больше всего мне не нравится, когда он говорит со мной как с ребенком. Он часто поступал так, когда мы были вместе, словно всегда верил, что знает, как лучше. Он не знал тогда и не знает сейчас. Джек так никогда и не научился различать, когда я говорила ему правду, а когда лишь то, что он хотел услышать.

Сейчас мне нужно выпить, но вместо этого я стою на краю парковки, наблюдаю и жду. Кроме того, весь оставшийся алкоголь лежал в моей дорожной сумке, и сейчас у меня осталась только коллекция пустых миниатюрных бутылочек.