Его искали, а он нашелся (СИ)

- Помолчи уж, а то услышит твой главный и как даст тебе сальца, что сразу запоешь птичкой. - В иной ситуации этот дяденька не отказался бы от маленькой провокации, нацеленной на то, чтобы стражник сам себе наговорил побольше, дабы потом иметь рычаг давления. - Да и отвлекаешь.

- В ж-жопу в-выговор! - Не стал успокаиваться стражник. - Й-йя уже почти п-поверил в то, что п-помру в своей п-постели, а н-не в засн-нежен-нных еб-бенях, сожран-ный нев-ведомым чудищем!

- Цыц! - В разговор вмешался третий участник, являющийся замом важной шишки, что собиралась спасать своего братца. - Молчать и смотреть во все очи! Суки, отвлекаете, мать вашу, тупую колоду! Я в такой метели и так мало вижу, а тут еще и вы, педрилы кожаные! Вот приедем в Тавимарк, и еб*тесь как хотите, а сейчас молча, суки, молча!

Он, по идее, должен был бы за своего шефа еще и в морду дать простому рубаке, решившему, что оскорблять вышестоящих - это допустимая норма. Увы, но в морду он хотел дать самому вышестоящему, разделяя, в целом, мнения двоих переговорщиков. Потому что поход вышел реально неудачным, да и вообще все планы уважаемого Унемара Маури пошли по одному известному женскому органу, после чего накрылись им же.

Началось все с того самого замечания паренька-охотника о том, что рядом бродит что-то большое и опасное. После этого ночные вахты увеличили, патрульным выдали профилактические трындюли и успокоились. Опасная там тварь или не очень, но тут не дикие земли, а нас самих было почти полторы сотни мужиков, умеющих держать оружие в руках.

На следующее утро на дереве, нависающем прямиком над шатром уважаемого мэтра Маури, висела туша довольно крупного лося. Вернее, висела не туша, а пустая и окровавленная шкура с разорванной мордой. Будто кто-то большой и страшный просто взял и вычерпал все внутренности через пасть убитой животинки, причем почти не повредив эту инсталляцию.

Если немного позанудствовать, то болотные огры могут создавать подобные картины даже без прямого приказа попаданцев. Они, например, огораживают своеобразными "вешками" местоположение стойбища, где подрастает молодняк. Правда, там все не так живописно, ведь огры не заморачиваются со шкурами, ограничиваясь простыми черепами с кусками позвоночного хребта - так и мяса теряется меньше, и не сгниет за пару дней пребывания во влажном болотном климате. Отдельно отмечу, что во взрослой жизни огры не делают ничего похожего, ведь их разум не понимает необходимости пугать будущую добычу. Для огров "вешки" - это способ отпугнуть хищников от еще не умеющих за себя постоять детей и подростков. То есть большей мерой защитный механизм, чистый инстинкт, чем часть их примитивной (зачаточной, будем откровенны) культуры.

Другое дело "кожевник", как его зовут в Меларете, или "целующий", по наименованию, данному этому чудищу в Империи Веков. Мерзость преизрядная, причем, совсем не приспособленная для обжитых биомов - не то чтобы оно не могло жрать людей, но вот насытиться ими получалось плохо. Целующий должен зимой впадать в спячку, спасаясь от губительного холода, но хорошее питание может поправить эту уязвимость.

Существа эти выглядят как белесого цвета гуманоиды с непропорционально длинным туловищем и конечностями, из-за чего оно может передвигаться как на двух ногах, помогая себе руками, что хватаются за деревья, так и на четвереньках, напоминая какого-то бледного паука чудовищных размеров. С головы за спину спадают невероятно длинные волосы, столь шелковистые и нежные, что их пускают на парики для особо богатых и особо лысых вельмож. Правда, цвет всегда один - иссиня-черный. Зато никаких проблем с расческами, ведь такие волосы не запутываются, не пачкаются и даже веточки в них не застревают. Сам кожевник еще и может ими ограниченно управлять, оплетая жертву своеобразными веревками, чтобы потом "поцеловать", подтвердив свое прозвище.

Вместо пасти у чудовища нечто, напоминающее слоновий хобот, только с зубами и шипами, а еще со способностью выделять едкий фермент, благодаря которому все внутренности тут же высасываются через трубочку, а шкура оставляется на ближайшем дереве, пугая всякого свидетеля. Тварюшка колоритная и редкая, но отнюдь не безызвестная. То есть если караванщики поднимут панику и начнут искать ответы, то они их таки найдут: не впавший в спячку целующий, преследующий вкусных людишек, но не рискующий напасть. В таких случаях эти гады предпочитают именно пугать добычу в надежде либо заставить опасный отряд разделиться в панике, либо вынудить убраться подальше. Другое дело, что неясно, что эта мерзость забыла в обжитых землях, но это уже другое дело.

Проблема была в том, что в караване не было никого, кто мог бы знать о повадках и умениях такой разновидности чудовищ, не считая нашей компании, которая, по понятным причинам, не собиралась никого просвещать. Хотя все-все-все, и даже вечно равнодушная Гестия очень долго исполняли классический фейспалм, наблюдая за поднятой мною бучей.