Его изумительный поцелуй

— Как это мило с вашей стороны, как галантно! Правда, должна заметить, что это стало бы причиной еще большего скандала, да и газон леди Эллерби превратился бы в сплошное месиво. Я ведь не из тех женщин, которые провоцируют мужчин на кровопролитие. Ни один из них ни разу не вызвал кого-то на дуэль из-за меня.

Опять она за свое: смотрит на него с таким видом, словно на кончике ее языка застыл вопрос, ответить на который может лишь он.

Фарука охватило нелепое желание протянуть к ней руку и снять очки с ее лица — чтобы увидеть ее глаза, которые наверняка окажутся еще более голубыми, когда перестанут прятаться под стеклами.

— Почему вы всегда так на меня смотрите? — спросил Фарук. Его голос прозвучал грубее, чем ему того хотелось.

Он ожидал, что Поппи зальется краской, смутится и станет отрицать, что имеет обыкновение глазеть на него. Однако вместо этого Поппи продолжала смело смотреть ему прямо в лицо.

— Мне кажется, вы должны привыкнуть к тому, что женщины не сводят с вас глаз, — ответила она. — Вы очень красивый мужчина.

— Да. Так и есть.

Ее улыбка стала мягче.

— У меня тут ямочки. — Прикоснувшись к своей щеке, она протянула к нему руку и дотронулась до впадинки в центре его бородатого подбородка. — А у вас ямочка здесь.

— Да, так и есть, — шепотом повторил он, когда ее пальчик задержался на его подбородке.

Поппи была очень близко от него в это мгновение. Так близко, что он увидел собственное отражение в линзах ее очков. Фарук был поражен, догадавшись, что в его взгляде отражается ее взор. Должно быть, его темные глаза выглядели сейчас именно так, как в то мгновение, когда она предложила ему отведать запретных сладостей, лежавших на дне ее корзины.

Фарук даже не смог бы сказать, какого рода голод он испытывал в этот миг. Ему хотелось испробовать лишь то, чем природа так щедро одарила мисс Монморанси: ее заразительный смех… ее румяные щечки… ее пухлые губы…

Когда он наклонился к ней, эти губы слегка приоткрылись. Он вдохнул в себя ее дыхание, которое показалось ему слаще меда и сахара. Странно, но ее тихий вздох, служивший явным признаком того, что Поппи готова сдаться, отрезвил Фарука.

Он вскочил на ноги.

— Вы не должны отказываться от мечты родить детей, — проговорил Фарук. — Как только Кларинда станет моей женой, я найду вам мужа из числа моих телохранителей. Такого, который подарит вам много сильных сыновей и с полдюжины дочек — таких же очаровательных, как вы. — Он испытал какое-то мучительное чувство, когда эти благородные слова сорвались с его уст. Фарук всегда гордился тем, что был человеком слова. Однако при мысли о том, что это обещание тоже придется сдерживать, он не испытал ни малейшего удовольствия.

Правда, ему наконец удалось освободиться от тяжести ее взора. Поппи теперь смотрела на его колени и отказывалась даже поднять глаза. Ямочки на ее щеках исчезли — равно как и прямой взгляд.

— Как я уже говорила, ваше величество, вы очень галантны, — тихо промолвила Поппи.

Если это так, подумал Фарук, поворачиваясь к ней спиной и позволяя взору мисс Монморанси блуждать по морским просторам, а ее непокорным кудряшкам — плясать на ветру, то почему у него появилось такое ощущение, будто он — последний мерзавец?

Хуже, чем этот невыносимый мистер Хантингтон-Смит.

Глава 9

Наутро после банкета, который Фарук устроил в честь капитана Берка, Кларинде меньше всего хотелось лежать у бассейна во внутреннем дворе гаремного цветника в окружении беспрестанно болтающих и хихикающих женщин. Но она опасалась, что малейшее отклонение от ее обычного расписания будет замечено и о нем тут же сообщат евнухам или даже самому Фаруку. Ясмин держала свой двор рядом с искрившимся на солнце фонтаном у противоположного края бассейна. И Кларинде было отлично известно, что и сама наложница правителя, и ее подружки следили за каждым ее движением в надежде, что она совершит какой-то непростительный проступок, который лишит ее милости султана.

А возможно, и головы.

Кларинда, растянувшаяся на согретой солнцем плитке, перевернулась на живот и уткнулась лбом в сложенные вместе руки. Несмотря на то что большую часть ночи она металась по своему алькову, вместо того чтобы спать, напряжение так и не оставило ее, и она была не в состоянии даже задремать. Уходя с пиршества, она осмелилась всего один раз украдкой взглянуть на Эша и тут же встретила его взгляд, устремленный на нее. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым, словно он увидел ее впервые после возвращения от мисс Трокмортон. Кларинда представила себе, какая радость вспыхнула в глазах Эша, когда он узнал, что она еще не побывала в постели султана.

Пока ей приходилось обмениваться с ним короткими фразами под бдительным оком султана, ей было трудно понять, отправил ли Эша сюда Максимилиан или он приехал по собственной воле. Правда, это ровным счетом ничего не значило. Даже если он и приехал сюда без подсказки Максимилиана, он опоздал на девять лет.