Его княгиня

– Так ведь к дочке пошла. Сладушке родить скоро пора придет, – сказал Михай и тут же заторопил, – проходи, проходи. Нечего тепло в сени выгонять.

У старосты было тепло. Очень. Злата осталась стоять у двери, с любопытством осматриваясь. Видать, очень выгодно сбыл Михай ее украшения: в избе появились кровати с высокими деревянными спинками. Стол большой, вышитой скатертью накрытый. Скамьи резные. Раньше ничего этого не было. Перевела взгляд на Михая: здоровый мужик, темные волосы только-только тронуты сединой, да борода как соль с перцем. Во всей внешности Михая только глаза его не нравились Злате – чересчур блеклые, будто бы воды набрались – и щеки, слишком уж круглые и румяные для мужчины. Князь Велеслав отличался изысканной бледностью кожи…

– Случилось чего? – в очередной раз поинтересовался староста, присаживаясь на скамью.

Злате он не предложил присесть. Мол, стой там, нищая, да знай свое место.

– Мне… – она невольно запнулась, встретившись с водянистыми глазами Михая, – мне одежда нужна мужская. У тебя наверняка есть лишняя?

– Мужика привела, что ль? – староста ухмыльнулся.

– Д-да, – выдавила Злата. Не рассказывать же этому деревенскому чурбану о том, где и как она нашла этого самого мужика.

Михай поднялся и пересел на край стола. Окинул Злату пристальным взглядом, и взгляд этот внезапно ей не понравился.

Староста сложил крупные руки на груди, алая рубаха натянулась на медвежьих плечах.

– И кто это?

– Не отсюда, – сухо ответила Злата, – Михай, ему нужна одежда. И обуться во что-нибудь.

Староста широко улыбнулся, отчего его круглые щеки сделались еще румянее, а борода разъехалась вширь и стала похожа на лопату.

– Одежда у меня есть, – сказал он, – только вот чем платить будешь, Златушка?

– Я тебе вперед заплатила, Михай. То золото, что с себя сняла и в твои руки вложила.

– То было за кров, пищу и молчание, – он медленно, очень медленно подходил к Злате, – ты ведь не хочешь, чтобы я отправил гонца к владетельному князю – мол, нашлась беглая жена?

Злата похолодела. Вот как! И что теперь?

– Я все верну, Михай, – торопливо сказала она, – осенью… как урожай соберу…

– Тебе еще засеять и вырастить его надо. Сеять что будешь? То-то!

Злата отпрянула, когда Михай оказался слишком близко.

– Ты что творишь? Забыл, кто я?!!

– Отчего же, помню. Давно хотел задрать подол княгинюшке. Ну же, Злата, будь ласковой. И получишь одежду. Может, даже на сапоги твоему разлюбезному пожалую.

К такому повороту событий она оказалась совершенно не готова. Иногда, очень редко, ее посещала мысль о том, что когда-нибудь она встретит своего мужчину… когда забудет Велеслава и все то, что он с ней вытворял. Но Михай всем своим довольным и лоснящимся видом не вызывал в Злате ничего, кроме вялого отвращения. Он даже пах как-то особенно, так, что женщине хотелось зажать нос и бежать, бежать подальше.

– Иди к Хенешу! – она вывернулась из медвежьих объятий, оставив в пальцах старосты подбитую кроличьим мехом свитку.

И тут же, холодея от ужаса, поняла, что попалась. Она целиком и полностью зависела от этого напыщенного, самодовольного и не очень-то умного мужлана. И ничего не мешало ему в самом деле взять – и отправить одного из зятьев к Велеславу с радостной весточкой. Но лечь с ним? Нет, трижды нет.

– Златушка, золотце, – заржал староста, отбрасывая в сторону свою добычу, – убери коготки. Если ты так и с Велеславом обходилась, немудрено, что он тебя кнутом охаживал!

– Ничего мне от тебя не нужно! – сорвалась на крик Злата, – все, ухожу! Пожалеешь еще!

Но уйти не удалось. Задыхаясь от вязкого, противного чувства собственной беспомощности, Злата оказалась прижата к стене могучей грудью Михая. Уткнулась носом в алый атлас. Мелькнула совершенно неуместная мысль о том, что пахло от него старым прогорклым салом.

– Пусти! – потребовала Злата, – гад, предатель!

А потом почувствовала, как горячие пальцы действительно задирают подол, больно стискивают бедро.

– Жене скажу! – прошипела она, все еще пытаясь отпихнуть от себя мужика.

– Да кому она поверит, Златушка? – неприкрытая насмешка в голосе, – мне или тебе? Потом и вовсе со свету сживет!

– Ну пусти-и-и-и, Тефом молю…

Все было бесполезно.

Он деловито раздвинул ей ноги коленом, запястья прижал к стене. И тогда Злата поняла, что силой она ничего не сможет сделать. Подняла голову, умильно заглядывая старосте в глаза, и хрипло прошептала:

– Михай, мой сладкий, поцелуй меня… ты же знаешь, я именно и люблю… вот так.

Староста отпрянул на миг в недоумении, но все ж поверил. Склонил голову. А через мгновение заорал как ошпаренный: кровь брызнула из прокушенной щеки.

– Ах ты, сука!

Но все же ослабил хватку, одной рукой зажимая рану. Считанных ударов сердца хватило Злате, чтобы метнуться к двери, выскочить в сени, а затем и вовсе из избы, на мороз. Свитка осталась у старосты, но женщина уж и думать о ней забыла. Задыхаясь, проваливаясь по колено в снег, она бежала. Все. Теперь ей придется уйти, потому что Михай жизни не даст. Кажется, ей вслед что-то кричали бабы, но Злата упрямо летела вперед, почти ничего не видя сквозь слезы.