Читаем Его кровавый проект полностью

Отец, вынув трубку изо рта, заявил, что не желает, чтобы я водился с Флорой Брод или другими членами этой семейки. Обычно я с ним не препирался, но не на сей раз. Я сказал, что Флора ничем его не обидела и была благодарна мне за то, что я донес ее корзину. Я не ожидал, что отец вступит со мной в дискуссию, и он действительно не стал этого делать, а только напомнил, что я еще не настолько взрослый, чтобы меня нельзя было отдубасить. Я потупил глаза, изображая раскаяние, но не собирался повиноваться его приказу.

Далеко не в первый раз я чувствовал, что отец слишком строг ко мне и к моим сестрам и брату, но впервые решился ему противостоять. Однако сейчас, имея возможность бросить взгляд в прошлое, я вынужден признать: было бы благоразумнее последовать его совету.

Выйдя из дома, я сел на скамью в надежде, что сестра присоединится ко мне, но она этого не сделала.

На следующее утро, когда отца не было дома, я спросил Джетту, где та была вчера вечером, и она ответила, не поднимая глаз от работы, что навещала Кармину Смок. Я знал, что это неправда, поскольку она ушла дальше дома Смока, но ничего такого не сказал. Вместо этого я спросил, был ли дома Кенни Смок. Джетта бросила работу и серьезно уставилась на меня.

— У меня уже есть один отец, — сказала она. — Второй мне не нужен. Некоторые вещи тебя не касаются, Родди.

Потом она протянула мне баннок и велела не приставать к ней. Мне было очень грустно, потому что раньше у Джетты не было от меня секретов — хотя, будь у нее привычка их хранить, я вряд ли об этом узнал бы. Может, она чего только от меня ни скрывает.

После этого я несколько дней не видел Флору Брод. Я трудился, претворяя в жизнь планы Лаклана Брода, а вечерами отец придумывал для меня всякие поручения, когда и делать-то было нечего — то ли в порядке наказания, то ли для того, чтобы помешать мне видеться с Флорой. В любом случае последней цели он достиг. Когда отец оставил меня в покое, я три вечера просидел на ограде, надеясь, что Флора пройдет мимо с каким-нибудь поручением или увидит меня и придумает предлог, чтобы пройти мимо. Но она не вышла, и, признаюсь, хотя мы провели друг с другом немного времени, я мечтал снова с ней поговорить.

Примерно в ту пору я начал бродить по ночам. Мне больше не удавалось легко заснуть, и даже задремывая, я просыпался из-за малейшего шевеления близнецов или животных снаружи. В ночной тишине угли очага или мычание теленка порождали всевозможные видения. Иногда я воображал, будто вижу, как из дыма поднимаются некие фигуры, или слышу, как на улице голоса что-то шепчут, обращаясь ко мне; и я лежал на своей койке, в страхе ожидая появления какого-нибудь кошмара. Поэтому я часто покидал постель и бродил по холмам. Я воображал, будто я — одно из моих видений, силуэт, едва различимый во мраке, то, что человек видит краешком глаза, а после отмахивается от увиденного, как от своей фантазии. У меня появилась привычка исчезать между домами, забираться на Карн и смотреть сверху на поселок.

В желтые месяцы ночи никогда не бывают полностью темными. Вместо этого мир выглядит так, будто из него высосали все краски, и, когда луна стоит высоко, все становится серебряным, словно изображенным на книжной гравюре. Если я оказывался рядом с окнами соседей, то с завистью смотрел, как они спят. Я отправлялся в такие прогулки с единственной целью — изгнать из ума непрошеные мысли, и добивался этого, до изнеможения скитаясь по холмам.

Не желая, чтобы кто-нибудь прознал о моей ночной деятельности, я всегда возвращался по утрам раньше, чем поднимались отец с сестрой, и проводил день в состоянии легкого одурения. Пару раз я засыпал за работой, и Джетта, думая, что я потерял сознание, бежала ко мне на помощь.

На одной из ночных прогулок я решил проверить, не вернулась ли Флора в Большой Дом. Хотя я жаждал ее увидеть, я надеялся, что лорд Миддлтон снова нанял ее; лучше так, чем если она избегает меня по собственному желанию.

В ту ночь луну закрыли тучи, и от нее исходило лишь самое слабое сияние. Я прошел между дворовыми постройками и поднялся на склон Карна. Отважившись на такое предприятие, я все больше тревожился и хотел остаться незамеченным. Беззвучно ступая, я пригибался до тех пор, пока не оставил деревню позади, потом пересек склон холма и, наконец, оказался за домом Бродов.

Я еще ни разу не встречал в своих вылазках никого, кроме овец, но теперь в моих висках стучала кровь. Даже при свете дня меня ужасала мысль о том, чтобы сунуться во владения Бродов, но сделать это под покровом тьмы было куда ужасней. Если меня обнаружат, я вряд ли смогу объяснить, зачем я здесь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Букеровская премия. Обладатели и номинанты

Эйлин
Эйлин

Эйлин Данлоп всегда считала себя несчастной и обиженной жизнью. Ее мать умерла после тяжелой болезни; отец, отставной полицейский в небольшом городке, стал алкоголиком, а старшая сестра бросила семью. Сама Эйлин, работая в тюрьме для подростков, в свободное время присматривала за своим полубезумным отцом. Часто она мечтала о том, как бросит все, уедет в Нью-Йорк и начнет новую жизнь. Однако мечты эти так и оставались пустыми фантазиями закомплексованной девушки. Но однажды в Рождество произошло то, что заставило Эйлин надеть мамино пальто, достать все свои сбережения, прихватить отцовский револьвер, запрыгнуть в старый семейный автомобиль — и бесследно исчезнуть…«Сама Эйлин ни в коем случае не является литературной гаргульей — она до болезненности живая и человечная… / The Guardian»

Олеся Шеллина , Отесса Мошфег

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Попаданцы / Современная проза

Похожие книги