Его Медвежество и прочие неприятности

Она поверить не могла! Редчайшую комбинацию покрыли еще одной, почти невозможной! Ожидая подвоха, рассматривала довольного Георга. Как решил поглумиться в этот раз? Теперь она беспомощна.

— Мое желание — рисовать Вас… — объявил, улыбаясь. И она почти выдохнула, но прохвост добавил. — Без одежды.

Возмущение обожгло сильнее красных специй. Но долгие годы тренировки помогли удержать лицо. Голой? Ладно… Ведь в подобные игры можно играть вдвоем.

Во всяком случае, она хотела думать о себе как о расчетливой интриганке. Подразнить мужчину, просто потому что хотелось, и она все равно уже проиграла — теперь даже если Георг действительно сойдет с ума, ее никто не допустит к трону. А влюбить его в себя… Эта мысль была самой горькой. В груди короля бился кусок льда.

Да, она решила развлечься, и вот что получилось! Сама не поняла, как простое прикосновение мужчины, поправлявшего ей волосы, переросло в… Элоиза опять зажмурилась. Переросло в наслаждение. Ее первое наслаждение с мужчиной!

— Огненная девочка… — его шепот был полон восторга, а ласка пьянила, — не сдерживай себя… Да, вот так…

Впервые ей не приказывали лежать с раздвинутыми ногами. Не запрещали трогать и исследовать идеальное тело короля. Гладить рельефные плечи и крепкую спину, и даже то, что ниже… Она увлеклась, да! И в пик наслаждения забыла обо всем на свете, и об израненном сердце в том числе. А потом, сгорая от смущения и досады, оттолкнула и сделала вид, что ничего не случилось. И вообще — это один раз.

Но и раза оказалось достаточно.

— Элоиза?

Подскочив, она уставилась на мужа. Как оказался здесь? Днем? В руках мужчины был полный поднос плодов кислинника. Рот наполнился слюной, и дурнота отступила.

— Хотела его?

Элоиза чуть не зашипела. Конечно, ему донесли.

— Ничего не желаешь мне рассказать? — выгнул бровь.

— Нет, — обронила быстрее, чем надо. А страх студил кровь сильнее самого лютого мороза. Она не отдаст ребенка. Не сможет потому что… Потому что тогда умрет. Жить с ободранной душой можно, а как без нее? Без своей частички, которую ждала столько лет! Сколько слез было пролито в подушку! Сколько сплетен приносили ей ненавистное слово — «пустая»! Но все получилось, только теперь, когда она совершенно беспомощна и больше не имеет сил защитить свое дитя.

— Ты беременна.

— Не подходи! — отскочила в сторону. — Неправда…

— Правда, Элоиза, — блюдо отправилось на стол, — и прекрати уже бегать, далеко тут не убежишь.

Отчаянный бросок в сторону приоткрытой двери был остановлен железными объятьями.

— Я не отдам его тебе! — зашипела, не оставляя попыток вырваться. — Не отдам!

— Никто его не заберет!

Да, как же! Но она и пикнуть не успела, как очутилась на кровати, а сверху навис мужчина.

— Не успокоишься сама, успокою я, — толкнулся бедрами, давая почувствовать, как именно будет происходить процесс. Элоиза притихла. — Никто не заберет у тебя ребенка.

С губ сорвался злой смешок.

— Требую расширения камеры для детской!

Устало закатив глаза, Георг сдвинулся в сторону и лег, все так же обнимая ее.

— Так вкусно пахнешь, — прошептал на ухо, — всегда хотел узнать состав твоих духов.

— Больше ничего не интересовало?

— Многое. Например, чем бы ты меня шантажировала, если бы твой план удался?

— Вытяжкой дурмана, — огрызнулась, но спихивать ладонь, накрывшую живот, не стала.

— Очаровательно, — пробормотал беззлобно. — Нет, у нашего ребенка будут оба родителя. Свободные и в своем уме. Потерпи немного Элоиза. За это время я успею подготовить все к объявлению амнистии…

Что?! Нет, это все игра. Как обычно, ему просто стало скучно!

— Можешь мне не верить, — согласился Георг, — но я вижу только два выхода: попробовать начать сначала или разделить дворец на две половины и видеться только на балах.

Все в ней кричало о втором варианте. А еще лучше — уехать подальше отсюда и начать все с чистого листа. Потому что есть раны, которые не заживают. И некоторые воспоминания не сотрутся даже вытяжкой дурмана. Она всегда будет помнить его надменный взгляд и равнодушное «прекрати эти бредни» или «закрой рот». И, может, несколько лет назад ее ответ был бы однозначным, но, кроме чувств, Элоиза научилась видеть выгоду. И правильнее играть в семью, раз не хватило ума сказать «нет» — ее ребенок будет счастливее. И расположение Георга, пусть видимое или временное, можно использовать. В конце концов, изначально она именно этого и хотела…

Прикрыв глаза, она сосредоточилась на собственных мыслях.

— Наш ребенок не должен видеть твои развлечения. И я не желаю.

— Если ты согласишься на первый вариант — их и не будет.

Мягко стелет! Но доказать это может лишь время. Элоиза давно не верила во второй шанс. Зато научилась верить в перспективы. И сейчас Георг предлагал их. А сердце… если долго болит — это становится незаметно.

— Тогда попробуем, — развернувшись, она посмотрела в зеленые глаза. Кажется, не такие уж и холодные. — Почему бы не попробовать…

* * *

Слав и Мари.

На постели перед ним сидел ангел. Сероглазый и очень смущенный.