Его Муза. Часть 3

— После нового года буду участвовать в большой художественной выставке для

старшекурсников. Это будет зависеть восемьдесят процентов от моей оценки.

— Художественная выставка? С открытием и всем таким? Вау! Рита, ты можешь себе представить? У тебя в семье будет настоящий художник.

Мама кивает и протягивает подруге бокал красного вина. Жидкость вспыхивает

рубиновым, тем оттенком, который появляется, когда ее проносят перед свечой. Этот цвет бросается в глаза; цвет желания и похоти. Мне нужен этот цвет в моей картине с Дженни.

Ализарин малиновый с примесью античного красного, а, может, карминовый?

Ультрамарин, смешанный с черным…

— Мы можем приехать?

— Что? — лепечу, на мгновение забыв, о чем мы говорим.

— На выставку? Ты же можешь пригласить туда друзей и семью?

— Ну, конечно. Это в основном для студентов и преподавателей, но она открыта для публики, чтобы потрепать наши нервы. Но это далеко отсюда.

— Не говори глупостей. Я приеду, — говорит Кэролайн. — Мы отлично проведем время, не так ли, Рита? — Мама еще не спросила меня о датах, а Кэролайн уже планирует выходные. — Я видела, как ты рисовала, еще когда была в подгузниках, Ава. Я бы ни за что на свете не пропустила эту выставку.

От ее слов в голове всплывает образ меня в подгузниках, и входит Уоррен, вернее, шаркает ногами. Сначала замечаю его ноги и носки в тон. Его руки спрятаны в карманы, и он кажется неуклюжим, хотя был на этой кухне сотни раз.

— Привет, Ава, — говорит он.

А потом я замечаю его лицо, которое находится на несколько сантиметров выше, чем в нашу последнюю встречу.

— Ух ты, Уоррен. Как ты вырос. — О, Боже, неужели я сказала это вслух? Говорю совсем, как наши матери. — То есть…. Отлично выглядишь. — Я краснею и запинаюсь.

— Ты тоже, — небрежно говорит он, наклоняясь, чтобы обнять меня. От него пахнет мылом и чистотой. Его широкие плечи заставляют меня почувствовать себя куклой. Этот сосед, который всегда относился ко мне, как младший брат, теперь заставляет чувствовать себя так, словно я поднимаюсь на первый вираж американских горок.

Я отступаю, засовываю руки в карманы толстовки и думаю о том, как Логан пишет в колледже, скучая по мне. Я тоже скучаю по нему, но мир колледжа и мир дома вдруг кажутся двумя разными планетами.

— Рита! — кричит мой отец. — Принеси нам пива.

Словно щелкнув выключателем, мама ставит бокал, улыбается и поворачивается к холодильнику.

— Миссис Николс, позвольте мне, — говорит Уоррен, опережая ее у холодильника.

— О, как мило с твоей стороны. — Мама улыбается.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, — вежливо говорит он. — Спасибо, что пригласили нас.

Я смотрю, как он берет бутылки и ставит их в ведерко, которое мама наполнила льдом.

Он двигается неуклюже, будто ему неудобно в своем собственном теле, но какое же у него прекрасное тело. И волосы, и зубы, и улыбка. Боже, и это тот самый скучный Уоррен Симмондс? Я хватаю еще горсть чипсов. Я не позволю матери застать меня врасплох. Но она это замечает, и как только Уоррен выходит, убирает миску в шкаф.

— Почему бы тебе не пойти и не посмотреть игру? — говорит мама.

Я перестала смотреть футбол с отцом много лет назад, как только поняла, что больше не хочу быть папиной девочкой.

— По крайней мере, составь компанию Уоррену, — говорит Кэролайн с мольбой в голосе. — Ты же знаешь, как он ненавидит спорт. — Она шепчет, словно это ужасная тайна. И я понимаю, что мама и Кэролайн хотят поболтать наедине. Меня это устраивает.

Если выберу хорошее место в кабинете, возможно, смогу тайно изучить таинственную трансформацию Уоррена.

* * *

Понаблюдав за несколькими падениями, Уоррен наклоняется ко мне, и чуть не сбивает лампу со столика рядом с собой.

— Как в мире искусства? — шепчет он.

— Мир искусства в колледже просто невероятен. Что касается реального мира, то я мало об этом знаю. Как дела в Массачусетском технологическом?

— Эй, — рявкает мой отец. — Потише. Не слышно диктора.

Я закатываю глаза, зная, что он прекрасно его слышит, из-за высокой громкости. Это он так намекнул, что это все, что он хочет слышать. Для наших матерей мы можем быть выставочными собаками, но для отцов мы просто реквизит, который определяет их успех, но который лучше смотреть, но не слышать.

Уоррен наклоняется чуть ближе. Мне нравится, как его руки опускаются на колени и как он смотрит сквозь ресницы, словно мы сговорились.

— Я сказал друзьям, что встречусь с ними позже. Хочешь со мной?

У Уоррена есть друзья? И он приглашает меня? Ситуация определенно изменилась.

Не прошло и трех часов с тех пор, как я приехала домой, а мне уже нужно развеяться.

Если Уоррен предлагает помощь, то кто я такая, чтобы жаловаться?

— Конечно, почему нет?

— Серьезно? Ты согласна? — Его удивленная улыбка возвращает к прежним временам «ботаника», и я уверена, что он едва ли осознает свою недавнюю трансформацию и влияние, которое он имеет на противоположный пол.

— Только сначала надену джинсы, — говорю я. — Дай мне десять минут.

— Не торопись, — говорит он, глядя на меня с недоумением и восхищением.