Его невыносимая ведьма

Давина, возившаяся до этого в пледе, так и замерла, медленно расширяющимися глазами глядя на только что ею замеченного Верховного эора. Страх на её лице был столь искренним, что во мне шевельнулось предательски сильное желание избавить маленькую ведьмочку от любой опасности, чтобы подобное выражение ужаса больше никогда не присутствовало на её очаровательном личике.

Странное, не поддающееся объяснению желание, спонтанное, но такое сильное, что я невольно бросил взгляд на спокойноневозмутимого Аяра, в этот самый момент с превосходящей кривой насмешкой наблюдающего за медленно бледнеющей Давиной.

Снежинка, добровольно девушку отпустившая и повернувшаяся к жениху, тоже почувствовала это напряжение, загустившее воздух. Напряжение, которое я даже не представлял, как развеять. Просто застыл, как болван, ожидая, пока «рванёт».

— Не пугай Давину, — нахмурилась Снежинка, привлекая к себе внимание Верховного. А затем, сделав то, что должен был сделать я, повернулась к моей ведьме и велела уже ей: — А ты не бойся его.

— Я не пугаю, — отозвался Аяр своим убийственно спокойным голосом.

Но тут уже опомнился и я. И, стараясь не увлекаться мысленным обругательством себя и своего промедления, заметил:

— Ты всегда говоришь так, когда пытаешься кого-то запугать.

И прежде, чем тонко улыбающийся эор успел что-либо сказать, я протянул Давине руку. Она на меня посмотрела так, будто я был по меньшей мере народным героем и спасителем всех попадающих в передряги дев. И руку охотно приняла, чтобы, повозившись немного, подняться на ноги.

И, кахэш подери, ступить мне за спину.

В этот момент я не думал о том, что она ведёт себя как пугливый ребёнок. Это же Верховный, его не боится только глупец и самоубийца, особенно, когда он так насмешливоопасно улыбается. О, нет. Я думал лишь о том, что эта невыносимая ведьма использовала меня своим щитом.

Мужчинам нужно знать, что они сильнее своих женщин. И, поверьте, мы это знаем. Совсем другое дело, когда женщины демонстрируют это сами, особенно вот так: неосознанно, на подсознательном уровне, машинально выбирая из всех находящихся самого сильного и надёжного.

Я, конечно, понимаю, что тут кроме меня никого больше и не было, но всё равно: это невозможно превосходное чувство. Чувство, из-за которого я рефлекторно выпрямил спину и взглянул в лицо тому, кого моя женщина приняла за опасность.

А он будто только этого и ждал. На какой-то миг улыбка его из насмешливой стала понимающей и даже тёплой. А потом он поднялся, поднимая за собой и Тори, что встала рядом с ним, виновато глядя за мою спину.

— Так значит, Давина, — проговорил Верховный только после этого.

Голос его был негромким, но отчётливо звучал каждый звук, произнесенный показательно доброжелательным голосом.

— Так значит, Верховный эор, — определенно, выглядывая из- за моей спины, Давина себя чувствовала намного смелее.

— Аяр, — исправил он, чуть склонив голову.

Скосив взгляд, я понял, что и Давина кивнула ему, что вышло у неё пусть и скованно, но всё равно величественно. Интересно, у ведьм эта черта в крови или только моя такая особенная?

Тридцать один

Давина.

Вика соврала, когда сказала, что её жених — милый и добрый. Вот именно милым и добрым он совершенно не выглядел. Верховный был… примерно таким, как о нём и говорили: жутковатый, опасный настолько, что кожа слегка покалывала от охватившего меня напряжения, а дыхание было слабым- слабым, практически неслышным. Всё в нём, даже его плавные движения и обманчиво-ласковый голос наталкивали на мысли о диких хищных кошках, грациозных, неторопливых, продумывающих каждый свой шаг и уверенных в собственной победе. Такие просто не знают, что такое поражение.

И это существо сейчас смотрело прямо на меня. Не на Вику, что стояла совсем рядом с ним. Не на Акара, за спиной которого мне даже думать было спокойнее. Он смотрел чётко на меня, вроде бы и улыбаясь, и говоря спокойно и доброжелательно, но при этом взгляд его был холодным, пристальным, оценивающим.

— Давина, тебе не стоит бояться. Я поставил на тебя защиту, поглощающую любое магическое воздействие, — Акар, такой спокойный и уверенный, что я мгновенно успокоилась, сказал это, даже на меня не взглянув. Он смотрел на Верховного. И тот, оторвав от меня взгляд, повернулся к своего соправителю.

Улыбка, скользнувшая по его губам, была крайне странной и совершенно мне непонятной, но, кажется, мужчины друг друга услышали.

Во всяком случае, оба едва заметно склонили головы. И напряжение, сгущающее воздух, каким-то удивительным образом начало медленно таять. Верховный притянул к себе тоже ничего не понимающую Вику, Акар встал полубоком и насмешливо на меня посмотрел, чтобы мне же и сказать:

— Что там с ведьмой и её выносимостью?

Я правда так сказала?

— Невыносимая, так невыносимая, — пожала я плечами, развернулась и прошла к столу, спиной чувствуя направленные на меня взгляды.

А уже там, взяв довольно тяжёлый дневник и прижав его к груди в защитном жесте, обернулась и, вскинув брови, поинтересовалась:

— Всё? Я уже могу вернуться домой?