Его последний шанс (ЛП)

— В вестибюле? Есть ли худшее место, чтобы сделать что-то подобное?— она

поворачивается на одном из своих высоких каблуков и направляется в ту сторону, откуда

пришла минуту назад.

— Подожди. Остановись. Я иду с тобой.

Она едва оборачивается, определенно не собираясь останавливаться.

— Ну, поторопись. Это моя работа. — Она бормочет кучу ругательств. Единственная

фраза, которую я улавливаю: "Гребаный мудак.”

Это немного мелодраматично. Конечно, Нокс — полный мудак, если подписывает

чьи-то сиськи в лобби, но многие спортсмены сделали много худшего дерьма на

спонсируемых мероприятиях. До тех пор, пока никто не сделает снимок, и СМИ не узнают, это не будет худшим, что может произойти здесь. Даже в этот двухнедельный срок. Они уже

взломали комнаты, и у подножия холма была драка. Опять эти чертовы лыжники. Комитет

TRUE LOVEИСТИННАЯ ЛЮБОВЬКНИГИ

США откладывает деньги, чтобы купить фотографии у папарацци, прежде чем те

представят их в газеты. Это один из тех ужасных секретов, о которых все знают, но никто

ничего не афиширует.

Я в сапогах, но, даже на высоких каблуках, МакКенна идет достаточно быстро, чтобы

я могла поспевать за ней.

— За Нокса, как правило, мне не приходилось беспокоиться. Он как твой брат. Эти

двое — отличный пример для других ребят. Я не могу представить, что могло заставить его

думать, что это была хорошая идея.

Я замедляю шаг. У меня есть небольшое представление о том, что произошло. Хотя, это несправедливо по отношению ко мне. Нокс — тот, кого не было в это утро в комнате. На

этот раз сбежал он, а не я. Может быть, это его способ показать мне, как мало я для него

значу.

МакКена продолжает свою словесную тираду против Нокса, пока мы идем по

коридору, соединяющему смотровую площадку с вестибюлем.

— Если он думает, что я не испорчу ему новую медаль, потому что это наш лучший

шанс на золотую медаль в мужском сноуборд-кроссе, то он ошибается. С меня хватит этих

парней.

— Знаю, — говорю я, потому что это звучит так, будто девушке нужен кто-то, кто

согласился бы с ней.

— И еще одно. Он — старший член команды. Второй капитан! Он должен быть умнее.

— Понимаю.— Надеюсь, она не называет их старшими в лицо. Ни один спортсмен не

хочет, чтобы ему напоминали о его возрасте и о том, что он уже не самый молодой и

быстрый.

Тяжелая стальная дверь отделяет наш коридор от вестибюля, но это нисколько не

замедляет МакКенну. Она с грохотом распахивает дверь и открывает нам парадный вход в

вестибюль.

Все останавливаются. Даже служащие за стойкой регистрации. Но особенно, группа

из четырех девушек, стройных белокурых блондинок с большими сиськами и узкими

талиями, и с возвышающимся среди них спортсменом.

Люди в вестибюле быстро возвращаются к работе, но четыре пары глаз следят за

нами, пока мы с МакКенной сокращаем расстояние между нами.

Нокс даже не выглядит обеспокоенным. На самом деле, его рот кривится в ухмылке, как будто он наслаждается собой. Я не склонна к насилию, но этому парню повезло, что он

все еще участвует в соревновании, иначе ему пришлось бы беспокоиться о том, чтобы я не

сломаю ему руку. Или ноги. Я не привередливая.

TRUE LOVEИСТИННАЯ ЛЮБОВЬКНИГИ

Он стягивает с одной из девушек майку — для его же здоровья и безопасности, не

дотрагиваясь до ее лифчика — а затем достает маркер, который торчит у него изо рта, и

строчит свою подпись на ее груди. И любуется витиеватой последней буквой своего имени.

Я сжимаю кулаки. Ему не нужна щека, чтобы кататься на сноуборде. Он берет ручку и

улыбается девушке-поклоннице, потому что у него, очевидно, есть желание умереть.

Шаги МакКены замедляются, что кажется мне совершенно странным, потому что мы, наконец, почти на месте. Сейчас настало время, чтобы схватить ее и идти быстрее. Если

мы с ней будем работать вместе, то определенно сможем навредить Ноксу, прежде чем

Служба безопасности оттащит нас от него. Но это не то, что она делает. В нескольких

футах от Нокса она останавливается, улыбается и подходит к нему так, как будто ничего

важного не происходит.

— Ладно, дамы. Время автографов закончилось. Мы должны дать нашим

спортсменам как можно больше времени для тренировки.

Все девушки вздыхают, тихонько поскуливая, как будто у них отобрали лучшую

игрушку.

Но они не знают, что Нокс не их игрушка.

Он — мой.

Я останавливаюсь. И осматриваю пространство в поисках того, слышал ли это кто-

нибудь. Почти уверена, что сказала это про себя, но я никогда не чувствовал такой

ревности раньше. И никогда не хотела произносить эти слова вслух.

Нокс — мой.

Если у кого-то и есть сиськи, то он должен их трогать. И они должны быть мои.

Гнев и ревность вспыхивают внутри, и я останавливаюсь рядом с МакКенной, где я

уже не могу улыбаться. Вместо этого у меня отвисает челюсть, когда я перевариваю

чувства, которые никогда раньше не хотела испытывать.