Его повесили на площади Победы. Архивная драма

«Лебенсборн» — об этой секретной структуре Третьего рейха до сих пор рассказывают самые невероятные вещи. Немного погуглив, можно узнать, что то была сеть эсэсовских борделей, что дома свиданий посещали офицеры СС и молодые женщины, непременно арийки, а потом рожали арийских детей под приглядом вышколенного медперсонала. Что же там было на самом деле?

Организация с этим именем была учреждена в 1935 году в Берлине десятью офицерами СС. Тогда же в составе Главного управления расы и поселений СС было создано управление, впоследствии преобразованное в управление L в составе штаба рейхсфюрера СС. Инициатором и идеологом программы был не кто иной, как Генрих Гиммлер. Ему принадлежит и название программы — «Лебенсборн» (Lebensborn — источник жизни). В ее уставе были прописаны основные цели, на первом месте — «поддерживать ценные с расовой и наследственно-биологической точки зрения многодетные семьи». Но дальше о многодетных — ни слова, речь шла вообще о будущих матерях. Не обо всех, разумеется, а лишь «о наиболее ценных будущих матерях, дабы на свет появлялись не менее расово ценные дети». Устав требовал неустанно о них заботиться.

Забота эта проявлялась в создании сети родильных домов и приютов. Будущая мать вынашивала бесценный плод под присмотром высококвалифицированных медиков и в назначенный день и час производила на свет младенца. Так что ни о каком эсэсовском борделе речи не было, всего лишь — о своего рода эсэсовском инкубаторе.

Сам рейхсфюрер лично входил во все хозяйственные мелочи, совершал инспекционные поездки по домам «Лебенсборн» и даже разработал особую белковую диету для лебенсборнских детей. Гиммлер рекомендовал подавать на завтрак будущим матерям овсянку, поскольку «овес способствует укреплению нервной системы». Кормление грудью вменялось в обязанность всем женщинам без исключения. В специально отведенном для этого помещении одновременно кормили младенцев несколько матерей, а патронажная сестра затем проверяла, сколько молока высосал каждый ребенок. Если у одной арийской матери молока не хватало, ребенка подкармливала другая.

Была, правда, одна особенность — все эти заведения располагались вдали от крупных городов. Отчего? Да потому лишь, что создатели программы ориентировались не столько на многодетных, сколько на незамужних женщин. Программа «Лебенсборн» позволяла тайно родить ребенка, избежав позора. В годы войны на трех детей от замужних женщин было четверо от матерей-одиночек. Можно было оставить ребенка на попечение государства, или с согласия матери его передавали в приемную семью. Но только при одном условии — отцом ребенка должен быть член СС.

Моника

С чем-чем, а с этим у матери Ренаты все было в полном порядке. В 1940 году в Дюссельдорфе она завела роман с высоким эсэсовским чином. На экране она умалчивает о том, где работала и как познакомилась с Еккельном. Вероятно, и дать интервью согласилась только при условии, что не будет лишних расспросов и даже ее имя не будет упомянуто (пришлось покопаться, прежде чем это имя обнаружилось — Моника). «Это была история любви, романтическая история, — говорит с экрана 85-летняя женщина, — а больше я вам ничего не скажу».

В 1940 году Еккельн занимал высокий пост руководителя оберабшнита СС «Запад», штаб которого располагался в Дюссельдорфе. К этому моменту их связь продолжалась три года. Ему было 45, Монике — 33 года. На ее фото и видео не заметны «следы былой красоты», а в пожилом возрасте, по словам беседовавшего с ней израильского психолога Дан Бар-Она (о нем позже), она и вовсе «внешне вызывала глубокое отвращение». Работала Моника в те годы служащей, ничего о характере своей службы никому, даже дочери, не рассказывала, видно, привыкла держать язык за зубами. Да и об отце всегда говорила неопределенно. Стало быть, скорее всего, то был служебный роман.

Шла война, Еккельн только что возвратился с фронта. Распорядок дня жесткий, частые совещания, поездки в Берлин к Гиммлеру. Вряд ли у него было время на то, чтобы искать женщину на стороне. Да и где — на улице, в пивной или ресторане? Он генерал СС и не мог игнорировать — пусть и формальный — кодекс СС, запрещавший беспорядочные половые связи. Оставалось лишь обратить внимание на тех женщин, которые были рядом в его аппарате.

Эту догадку, высказанную мною в журнальном отрывке из будущей книги, подтвердил Маргер Вестерман. По его сведениям, Моника какое-то время пребывала в Риге вместе с начальником-любовником в должности его секретаря. Так что Рената приезжала в Ригу искать следы не только отца, но и матери тоже.

Со слов Ренаты, отношения между родителями хранились в тайне, они встречались каждый раз в другом месте. Из близких Моника открылась только своей матери.