Его повесили на площади Победы. Архивная драма

«В июле 1942 года мужья-арийцы, состоящие в смешанных браках с еврейками, получили повестки явиться в гебитскомиссариат, где мне какой-то начальник предложил развестись с женой, — вспоминал годы спустя Фридрих Кумеров, рижский немец, женатый на еврейке. — Я наотрез отказался, тогда он заявил, что в таком случае моей жене придется подвергнуться стерилизации. Она получила специальную бумагу с направлением в больницу. Этим она купила себе право жить, растить детей, избежать гетто…»

Еврейские жены арийских мужей могли обрести право жить, если мужья не откажутся от них, не захотят развестись и согласятся на стерилизацию. Мужчины-евреи, женатые на арийках, были лишены этой привилегии. Объясняется это тем, что Гитлер считал смешанный брак арийца с еврейкой «привилегированным». Никак не мог простить им то, что «эти черноволосые паразиты совершенно сознательно губят наших неопытных молодых светловолосых девушек».

Правда, был случай, когда евреи из «непривилегированных» браков избежали неминуемой гибели. В 1943 году Геббельс задумал сделать ко дню рождения Гитлера (20 апреля) особый подарок. Будучи не только министром пропаганды, но и гауляйтером (партийным руководителем) Берлина, он решил убрать из города 15 тысяч оставшихся там евреев. Перед отправкой в лагеря смерти несколько тысяч из них, женатых на немках, были собраны в пересыльном лагере на улице Роз. Они потому были еще живы, что их жены упорно сопротивлялись настойчивым попыткам властей добиться развода, который означал для их мужей депортацию и смерть. Когда их все же забрали, эти женщины каждый день стали приходить на Розенштрассе с требованием вернуть им мужей и отцов. И так целый месяц. Им угрожали эсэсовцы, но они устояли. В результате случилось то, во что трудно поверить, — вместо отправки в лагеря смерти мужья этих бесстрашных женщин были отпущены на свободу.

Вернемся к Еккельну.

— Относительно стерилизации женщин в смешанных браках — это приказ Гиммлера, а я ни в какие приказы не вмешивался и возражать против них не мог… Подчиненные мне органы СД и гестапо занимались стерилизацией еврейских женщин в Риге, это точно.

Приказ о стерилизации был введен в действие в Остланде в июле 1941-го. Правда, сам он был в это время на Украине.

— Он продолжал действовать и после того, как вы приехали?

— Возможно. — Еккельн гнул свою линию. Приказ есть приказ. — В 1943 году я узнал о приказе Кальтенбруннера о ликвидации цыган. Я сказал начальнику СД и гестапо: «Хорошо, если есть такой приказ, то выполняйте». Все цыгане были собраны в Саласпилсе и расстреляны.

— По каким мотивам и за что расстреливались цыгане?

— Я думаю, потому что это были такие элементы, которых нельзя было использовать в какой-либо форме для работы, и они были лишним балластом.

В нацистской Германии убийство цыган мотивировали их «асоциальным образом жизни», который нацисты связывали с расовым происхождением.

Саласпилсский концлагерь, где, как рассказал Еккельн, расстреливали цыган, начал строиться в Рижском уезде в декабре 1941 года как место заключения евреев, вывезенных из европейских стран. «Евреи из рейха» в целом были менее привычны к ручному труду, чем латвийские, и многие погибли от непосильного труда на строительстве лагеря. Помимо евреев там содержались бывшие советские активисты, военнопленные, уклонявшиеся от трудовой мобилизации.

Самое страшное в Саласпилсе — детский барак. «В концентрационном лагере Саласпилс немецко-фашистскими варварами была организована фабрика кровопускания у детей для нужд военных госпиталей. У детей даже грудного возраста бралась кровь в размере от 100–150 до 200 граммов в один раз, от чего многие из них сразу же погибали» (из акта судебно-медицинской экспертизы от 28 апреля 1945 года).

Об этом рассказывал суду еще один свидетель — Янис Каулиньш. Правда, сам он в это время находился под арестом, поскольку был старостой барака в концлагере. После процесса он по приговору ОСО за «измену родине» переместился в лагерь советский, откуда уже не вернулся.

Еккельн вяло защищался, повторяя, что Саласпилс подчинялся начальнику СД, а тот получал указания напрямую из Берлина, устно и тайно. Он уже ничего из себя не изображал, что с ним иной раз случалось на следствии. На допросе в новогоднюю ночь в ответ на предъявленные ему свидетельские показания об убийствах отнятых у родителей детей в Саласпилсе обвиняемый воскликнул: «Не может быть!» И потом еще раз, изображая возмущение, повторил, что никак не может в это поверить.

Служебная переписка

«Отделению охранной полиции. Прошу Вашего указания, разрешено ли цыганке Люции Страздыньш, которая замужем за латышом, живет с ним вместе и имеет от него ребенка, проживать в городе Либаве. Префект Г. Граудс». (С цыганками из смешанных браков поступали так же, как с еврейками. — Л.С.)

«Префекту города Либавы. Решено, что цыганка Люция Страздыньш сможет только в том случае здесь жить, если она подвергнется стерилизации. Это ей объяснить и о результатах доложить. Франк, начальник отделения охранной полиции Либавы».