Его право, или Замуж за ледяного командора (СИ)

Энссет отошел от экрана и отдал приказ о начале спасательной операции. Экран на секунду погас, скрывая от взора капитанский мостик, а потом там включились шесть равнозначных окошек, где каждое транслировало собственное изображение. Все окна показывали приблизительно одно и то же — внутренний борт спасательного бота и мужские фигуры в защитных скафандрах и при оружии. Мужчины о чем-то переговаривались и смеялись.

— Сформированная группа эвакуации включает шесть человек? — Задумчиво рассматривая «окна», уточнил землянин-блондин. Самое забавное, что со всей этой спешкой, мы даже не успели познакомиться.

— Двенадцать, дэл Славин, — подал голос Дмитрий Онари. — В данный момент мы видим изображения с шести камер наблюдения. Если камера кого-то из участников выйдет из строя или сломается, ее заменит другая.

— Ясно, — блондин кивнул и, бросив на меня заинтересованный взгляд, вдруг протянул руку и улыбнулся: — доктор Николай Славин, нейрохирург.

— Снежана Волкова, — ответила на рукопожатие.

— Похоже, мы с вами попали, Снежана, — с юношеским задором заметил Славин. — Вместо развлечения сидим тут и пухнем от напряжения.

Шеранки рядом отреагировали на эту реплику судорожными вдохами. Тревога и страх перед неопределенностью серьезно подрывали состояние эмпаток. И хотя все мы пытались абстрагироваться и подавить эмоции, выходило с трудом.

Успокаивая себя поглаживанием по животу, я рассеянно наблюдала за интерактивными «окнами». Долгое время они транслировали борт спасательного бота и переговоры группы, летевшей к погибшему транспортнику. Стрелки хронометров будто замерли. Мы-добровольцы успели познакомиться, пройтись по отсеку и дважды отправить Грина за кофе в бумажных стаканчиках (в конце концов, должна же быть и от него какая-то польза).

Славин оказался интересным собеседником и рассказывал очередную историю из врачебной практики, когда на весь отсек раздался громкий голос командира:

— Внимание. Входим в стыковочный шлюз. Готовность тридцать секунд.

Мы встрепенулись и, отставив стаканчики, прильнули к экрану.

Спасательный бот исчез в стыковочном «рукаве», после чего все шесть окон одновременно дернулись. Группа эвакуации поднялась и слаженно высадилась на борт межзвездника.

— Что видите, командир? — Раздался за кадром голос капитана.

— Признаков жизни не обнаружено.

Мой взгляд метался от одного «окошка» с внутренними отсеками и палубами к другому, и чем глубже группа продвигалась по пустынному и с виду необитаемому кораблю, тем сильнее близнецы выражали тревогу. По телу разливались волны то морозного холода, то удушающего жара, заставляя дрожать. Зубы выбивали тихую дробь.

Я обхватила себя руками и, стараясь не привлекать внимания плохим самочувствием, внимательно всматривалась в темные «окна». Пустые, залитые синим маревом, переходы. Бесконечные мрачные коридоры. Заброшенные отсеки — транспортник действительно напоминал корабль-призрак и очень тревожил.

Похоже, группа разделилась — часть окон стала транслировать рубку управления, а часть жилой модуль с каютами. Все двери оказались нараспашку, внутри кают царил жуткий хаос.

— Всюду следы борьбы, — мрачно сообщил командир эвакуационной группы. — Такое чувство: по кораблю прошелся ураган. Везде обломки и мусор.

— А что команда?

— Продолжаем поиск.

Вдруг одно из окошек метнулось в сторону — мы увидели приборную панель, сломанное кресло и человека на полу. Он лежал лицом вниз, руки раскинуты, серая униформа была изорвана и залита чем-то бурым.

— Стойте. Я обнаружил второго пилота.

— В каком состоянии? — Уточнил Дмитрий Онари.

Мы увидели, как пилота переворачивают на спину и поморщились. Внешний вид мужчины был ужасен и не поддавался логическому объяснению. Половина черепа отсутствовала. Лицо оказалось обглодано до костей, на шее и груди виднелись ужасные рваные раны, как если бы из него с особой жестокостью вырывали куски мяса. А еще погибшего с головы до пят покрывала зеленоватая слизь.

— Мертв, — раздался в динамики упавший голос. — Уже давно.

Чувствуя, как горлу поднимается тошнота, услышала озабоченный голос Славина:

— Опишите характер повреждений.

— Они очень странные, дэл.

— В каком смысле?

Пауза и встревоженный ответ:

— Мало того, что тело покрыто желеобразным налётом, повсюду отчетливо просматриваются следы клыков и когтей. Плоть на костях практически отсутствует. Складывается ощущение, его съели заживо.

Я сделала глубокий вдох и поняла, что в медотсеке уже пять долгих минут царит мёртвая тишина. Добровольцы, как и бортовые врачи, хмуря лбы, озадаченно переглядывались и не знали, как реагировать на доклад командира.

Неожиданно «окошко» сдвинулось к панели управления:

— Здесь еще четверо членов экипажа.

— Тоже обглоданы до костей? — Озвучил Славин то, что у всех у нас не хватало духу спросить.

— Так точно, дэл.

Тело уже не дрожало, а билось в лихорадочном ознобе. Земное чувство самосохранения вопило о грядущей угрозе. Чтобы хоть немного успокоиться, я сцепила руки в крепкий замок. Дыши, Снежана. Тебе противопоказаны волнения.