Его прекрасный и манящий взгляд (ЛП)

ее глаза следовали за ним, куда бы он ни пошел. Она не позволяла ему скрыться из ее поля зрения ни на секунду. — Почему он хотел, чтобы ты притворялся?

— Он хотел сделать меня своим наследником, Грейнджер, и он не хотел, чтобы Дамблдор знал. Он хотел, чтобы Дамблдор верил, что я просто пешка.

Значит, письмо Дамблдора говорило правду. Наследник. Да, это имело смысл. Зачем же еще Волдеморту давать Малфою камень? Каким-то образом Волдеморт предвидел свое собственное поражение, поэтому у него был резервный план.

И если Малфой был просто пешкой, Дамблдор не стал бы над этим задумываться.

— Но это не сработало, не так ли? Дамблдор понял это? Что ты был наследником Волдеморта?

Она почти чувствовала возбуждение, исходившее от него.

— Я сам ему сказал.

Она оглянулась с недоверием.

— Я ему солгал, сказал, что я не хочу быть наследником и что меня принуждают. Как видишь, он совершил огромную ошибку. Он доверился мне, — глаза его просияли, наслаждаясь воспоминаниями. — Он сказал, чтобы я шпионил за ним. Он обещал помочь мне извлечь камень, когда Волдеморт, наконец, решит использовать его на мне, он никогда не был во мне все это время. Я провел его.

— Зачем? Камень и так уже был в твоих руках. Ты уже знал, что Дамблдор умрет. Зачем беспокоиться о его доверии?

Она услышала, как он снова щелкнул языком, с неодобрением думая о ее невежественности.

— Потому что, Грейнджер, милый старый Волди собирался пасть, я это знал. Я располагал доверием Дамблдора, что гарантировало мне то, что по окончанию войны меня не сошлют в Азкабан за пребывание Пожирателем Смерти. Я все равно буду свободен.

— И Волдеморт ничего не знал об этом? О том, что Дамблдор тебе доверяет?

— Конечно. Волдеморт считал, что его план сработал, он думал, что Дамблдор не подозревал о том, что я наследник. Он никогда не знал, что я был шпионом для Дамблдора или что тот самый наследник, которого он так гордо провозгласил, хотел убить его же за самопровозглашенное величие. Я провел и его тоже.

Некоторое время она не говорила. Она пыталась все осмыслить.

Он наслаждался каждым моментом, говоря ей, что его достижения можно было счесть не иначе как блестящими. Она не знала, что и думать теперь. Все это время… Все время он был таким. Он играл на обе стороны, преследуя свои собственные эгоистичные цели, и ведь добился каждой из них.

— Не существует плохой или хорошей стороны, принцесса, — его ухмылка расширилась. — Только моя сторона.

— Что с тобой случилось? — ее голос снова дрогнул. Выражение ее лица было грустным и несчастным. — Ты ведь не всегда был таким пустым, таким убийственно холодным.

— Я всегда был таким, не говори мне, что я другой, — прошипел он. — Все так думали. Даже мои родители думали, что я монстр. Я, их собственный сын, — в его голосе не было следа печали или сожаления, только пыл и рвение. — Поэтому я попросил Волдеморта убить их.

Нет…

Она задохнулась от его слов. Его недостаток раскаяния был настолько пугающим, что ей было сложно это представить.

…но, пожалуйста, знайте, что трудно любить, когда весь мир говорит тебе не делать этого.

Дамблдор был прав все это время. Малфой был монстром, потому что люди вокруг него сделали его таким. Весь его мир был построен с такой ненавистью и темнотой, что, казалось, он не знал любви и иных чувств.

…Драко потерялся во тьме.

Его холодный смех прервал ее мысли. Он провел рукой по волосам.

— Посмотри на меня, Гермиона, у меня есть то, что все хотят иметь, о чем каждый может только мечтать… Огромная власть. И после того, как эта ночь закончится, ты будешь моей.

— Ты не сделаешь этого, — она поморщилась. — Дамблдор не доверял тебе полностью. Он сказал, что ты потерял свой путь в темноте, он сказал мне об этом в письме.

— Письмо от Дамблдора? — он фыркнул. — Он мертв.

— Это была его последняя попытка предупредить меня. Он написал это до того, как умер, — она не должна позволить ему запугать ее, взять под свой контроль. Ты сможешь это сделать, Гермиона. Ты сможешь. — Он видел тьму в твоих глазах, Малфой, но ты не собираешься этого делать, я это знаю. Знаешь, что еще он сказал в этом письме? Он сказал, что у тебя еще есть надежда. Он верил, что ты изменишься. Несмотря на все, он продолжал верить в тебя.

— Дамблдор был дураком, — сказал он равнодушно, и его лицо потемнело. — Он не должен был доверять мне, не должен был доверять вообще никому. Доверие уничтожает нас. Он и Темный Лорд были прямым доказательством этого.

Драко резко остановился. Затем он подошел к девушке, его шаги становились все громче и громче. Ее сердце стучало, словно копыта напуганной лани. Наконец, он приблизился к ней вплотную. Его фигура возвышалась над ней уже не первый раз, но ей казалось, что она видит его впервые. Нельзя было отрицать, что он был красив: его светлые волосы были безупречны, черная маска мерцала сотнями бликов на утонченном аристократическом лице, а одежда делала его подобным богу.

Он был совершенным.