Его птичка [полная книга]

Не так! Не здесь! Не тогда, когда жизнь только началась, а рядом появился человек, к которому я испытала нечто сумасшедшее, волшебное, пусть и болезненное.

Напрягая все мышцы тела, я попыталась поднять тело Ромы и вылезти из-под него. Но судя по всему, что-то прижимало нас сверху.

Слезы катились по щекам, смешиваясь с дождем, холод уже не чувствовался. Тело занемело. Страх и ужас стремительно поглощали. Но делать нечего, надо хоть попытаться, хотя дать нам шанс на спасение.

– Рома пожалуйста! —закричала я ему в ухо. Он дернулся, заставив меня облегчённо выдохнуть. Жив. Главное жив.

– Девушка? —внезапно раздалось над головой.

О небеса, о боги. Спасибо! Спасибо!

Что может быть лучше живого голоса прорвавшегося сквозь туман собственного отчаяния.

Я подняла взгляд, увидела лишь серое мрачное небо и дождь, что разбивался о мою, кожу уже ставшую размякшей. Как будто я долго отлеживалась в ванной.

Да, ванна сейчас была бы наслаждением, возможно последним. Где-то сбоку мелькнуло лицо, но разглядеть черты не представлялось возможным. Кажется, рядом стоял еще кто-то. Очередные зеваки.

– Девушка, надо торопиться, скоро полыхнет.

– Да, что вы говорите.

Огрызаться было плохой идеей, но злость помогала. Злость на завистников помогала двигаться по жизни вперед. Сейчас злость поможет выжить.

Я снова напрягла мышцы в слабой попытке столкнуть с себя тяжелое тело.

В итоге помогли другие. Вдалеке уже слышался вой сирены. Скорая. Значит, все будет хорошо, мы успеем выбраться.

Шум голосов, хоть и был громким, но не мог перекрыть отдающийся в мозгу стук дождя. Машину начали открывать, взламывать, постоянно опасаясь искры, которая могла разрушить все.

Одна искра и бензиновые пары вспыхнут прекрасным и таким смертельным пламенем.

Рому вытянули первым, оказалось в ноге у него торчит кусок стекла. Рома дернулся, когда его вытаскивали и на мгновение открыл остекленелые глаза.

Меня вытащили следом – взяли под подмышки и потянули наверх, словно из колодца. Мужчина в форме скорой почему-то казался смутно знакомым, но я быстро переключила внимание на Рому.

Меня хотели посадить во вторую машину скорой, но я тут же замерла, как будто вот прямо там вросла в асфальт.

– Я поеду со Ромой.

– Вам лучше…

– Мне лучше быть с ним.

Примерно такой же диалог проходил в машине скорой помощи, где на каталке уже накрытый и трясущийся, лежал Рома.

– Черт бы тебя побрал Власов, приведи мне ее и все! – его рычание, отдавало чечеткой зубов, а мне вдруг стало хорошо. Потому что живы. Потому что злость помогала бороться. Потому что несмотря ни на что, вместе.

Я вымученно улыбнулась, не зная, что сказать, и просто села на свободное место, стараясь не смотреть на окровавленную ногу.

– Стекло придется вынимать уже в больнице, – подал голос медбрат, но Рома лишь отмахнулся, не сводя с меня озабоченного взгляда.

– Не ушиблась? – спросил так, как будто мы на роликах катались, а не по горбу костлявой проехались.

– Получше, чем ты, – криво усмехнулась я, на что получила лишь тяжелый взгляд.

– Голова не болит? Власов проверь давление. И ребра? Обязательно проверь нет ли скрытых переломов ног. Для Синицыной очень важны ноги.

– Сейчас важнее всего твое здоровье.

Меня проверили. Я наконец узнала круглолицего парня. Именно он вез меня, в скорой перед первой встречей со Ромой. И вот опять.

Я долго не сводила взгляда с влажного красивого лица. Он отвечал мне тем же. Не сдержав порыва, мельком взглянув на не сводившего с нас взгляда фельдшера, я коротко поцеловала холодные губы. Это принесло своего рода успокоение. Не поцелуй страсти, а просто желание доказать себе, что живы.

Я уселась поудобнее, пристегнулась, и вдруг ощутила, как меня коснулись пальцы Ромы. Я обрадовалась, что руки у него, его рабочий инструмент, были не повреждены. Иначе меня бы сожрало чувство вины, лишись он возможности делать то, что любит больше всего на свете.

Лично я бы не пережила потерю шанса танцевать на сцене. Не убила себя конечно, но и жила бы без прежнего азарта.

Я смотрела на серую дождевую стену за окном, думая, что теперь возненавижу это природное явление.

Хотя в том, что произошло вряд можно винить дождь. Это словно винить оркестр, который сыграл свою партию, но ты учила совершенно другую и опростоволосилась на сцене.

Глупо. Так глупо плакать.

Вот и я. Устроила сцену, сбежала, не разобравшись. Это и повлекло за собой цепочку событий. Чем была вызвана авария непонятно, но то, что Рома гнал, обгоняя свет фар из-за гнева на меня, было известно. Я мельком взглянула на его бледное лицо.

Будет ли он злиться? Понятно, что сейчас он думает о том, что выжили. Облегченно прикрыл глаза. Но когда опасность остается позади, люди начинают задумываться о причинах произошедшей беды.

Искать виноватых.

Рома не винил меня, не говорил вслух, даже не вспоминал об этом происшествии, но взгляд....

Я четко вижу там блеск промелькнувших кадров, приведших к такому повороту событий. И причина этому – я.

Хватит думать о прошлом. В настоящем тоже достаточно проблем.