Его семья

Нина, которую с детства приучили к аккуратности, терпеть не могла никакой грязи. Когда она видела что-нибудь испачканное, невычищенное, ей хотелось взять мокрую тряпку, золу, толченый кирпич и мыть, скрести, натирать, чтобы все вокруг нее радовало глаз, блестело зеркальной чистотой.

Нина вымыла лестницу вне очереди раз, потом другой. Теперь она нарочно возилась до тех пор, пока соседка не вернулась с рынка, и, демонстративно выжав тряпку, подстелила ей под ноги. А соседка спокойно вытерла ноги и прошла в свою квартиру.

Этого Нина уже не могла стерпеть…

Всезнающая Лата посоветовала разделить площадку и ступеньки и мыть лишь свою половину.

Но Нина не могла видеть лестницу грязной, хотя бы и на чужой стороне. Поэтому она не послушалась Лату, а пожаловалась управдому.

Соседка начала мыть лестницу, но перестала разговаривать с Ниной.

Неудивительно, что, узнав о выезде неряхи соседки, Нина искренне обрадовалась и с явной симпатией думала о будущих своих соседях, хоть еще не видела их. Может быть, поэтому они с первого же взгляда показались ей очень милыми.

Это была совсем юная чета, семейная жизнь которой еще была покрыта нежным детским пушком, но уже ступала довольно крепкими ножонками.

Оля была маленькой, полненькой женщиной-девочкой и принадлежала к числу тех счастливых людей, которым никогда не бывает грустно. Даже когда она плакала (что случалось очень редко), и тогда это был скорее освежающий летний дождь, а не хмурый осенний. Она не отличалась особой красотой, но была полна обаяния молодости. Ее серые смеющиеся глаза излучали радость, а неиссякаемый оптимизм заражал каждого, кто сталкивался с ней. Она смеялась так звонко, радовалась так искренне, что даже самые угрюмые люди при виде ее не могли удержаться от улыбки.

Рядом со своим мужем она казалась еще меньше, выглядела совсем миниатюрной. И смешно было слышать, как она называла Игорьком рослого детину, почти вдвое выше себя, с такими широкими плечами, что так и просили взвалить на них какую-нибудь ношу. В дополнение контраста Оля была блондинкой, а у Игоря и волосы, и густые, сросшиеся на переносице брови, и маленькие глаза были совсем темными.

Нине не терпелось познакомиться со своими новыми соседями. Ей понравилась Оля, понравился и Игорь, казавшийся немного смешным, похожим на прирученного медведя, а главное — та веселая энергия, с которой молодожены принялись устраивать свое гнездышко.

Пока Нина раздумывала, как бы познакомиться с ними, Оля сама постучалась к ней. Была она в сереньком, до колен, платьице и поэтому еще больше походила на девочку-подростка.

— Простите, что беспокою вас, — сказала Оля, улыбаясь. «Но вам ведь приятно встретиться со мной, как и мне с вами», — говорила эта улыбка.

— Заходите, заходите, — гостеприимно приглашала Нина, радуясь, что Оля сама пришла к ней.

Оля отказывалась, ссылаясь на занятость и свое грязное платье, но Нина успокоила ее, сказав, что в квартире мужчин нет.

— Ой, как у вас красиво! — воскликнула Оля, зайдя в гостиную. — У вас, в самом деле, очень красиво, — повторила она, словно Нина ей возражала.

Оля внимательно рассматривала комнату, запоминая, как расставлена мебель, а Нина начала рассказывать, когда и где они все это приобрели.

Больше всего понравились Оле гардины. Они действительно были роскошны. В тонкое кружево нежного рисунка мастерски были вшиты голубые ленты. Закрывая все окно, гардины свисали до самого пола.

— Где вы их купили?

— Таких вы нигде не найдете, — гордо улыбнулась Нина. — Я купила в магазине только эти ленты, а остальное связала сама.

— И долго вы их вязали?

— Пожалуй, с полгода.

— Тогда у меня таких не будет, — с сожалением вздохнула Оля.

— А я вас научу, это не так уж трудно, — утешила ее Нина.

Она с каждой минутой проникалась все большей симпатией к своей новой знакомой. Ей нравилось, что Оля с таким неподдельным восторгом любуется ее гардинами, нравилось юное, еще не омраченное никакими заботами лицо, и даже ее старенькое короткое платьице.

— Нет, — засмеялась Оля, с трудом отрывая глаза от гардин. — Я учусь на первом курсе, а первые два года — самые трудные, — сразу став серьезной, объяснила она. — Да у меня и терпенья не хватило бы…

Нина хотела спросить, где она учится, но из соседней комнаты, осторожно ступая, вышла Галочка. Растопырив грязные пальчики, она испуганно прошептала:

— Ма, вода бежит…

— Ой, какая у вас дочурка! — схватила Галочку на руки Оля.

— Смотрите, она запачкает вас, — предупредила Нина, выходя в другую комнату.

На полу, возле большого фикуса, лежала пустая кружка. Фикус был залит водой, которая текла из-под кадки на натертый пол.

Оля, держа на руках притихшую Галочку, звонко смеялась, а Нина, вытирая лужу, бранила дочку.

— Какая она потешная, совсем как плюшевый мишка, — целовала соседка Галочку, пытавшуюся уклониться от непрошеной ласки.

— Это — младшая, — с гордостью сказала Нина. — Старшая уже в школу ходит. Тоже Оля, как и вы.

— Отдайте мне Галочку. Ты будешь меня любить, Галочка?

— Не-ет, — вертела головой девочка, вырываясь у нее из рук.