Его семья

— Вот тебе на! А это почему же? Я тебе конфеты покупать буду, пряники… Разве можно быть такой букой?.. В самом деле, отдайте ее нам, — не то серьезно, не то шутя продолжала просить Оля.

— Нет, вы уж постарайтесь свою иметь, — засмеялась Нина и, видя, как густо покраснела Оля, подумала: «Какое она еще дитя!» И эта мысль была тоже приятна. Нина почувствовала себя намного старше, опытнее Оли, и ей уже хотелось взять молоденькую соседку под свою опеку.

Наконец та спохватилась.

— Ой, да у меня же там Игорь остался! — воскликнула она, словно Игорь был маленьким ребенком. — Знаете, зачем я к вам пришла? Дайте мне щетку — пол натирать…

— Пожалуйста. Только она слишком тяжела для вас.

— Да это для Игоря.

Вынося Оле щетку, Нина подумала, что Яков никогда не натирал пол. Даже когда она была беременна. Считал это ниже своего мужского достоинства.

— Может, еще что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо. Пока ничего. Хотя… Если у вас есть время, зайдите, пожалуйста, взгляните… А то мы впервые устраиваемся, может, что не так…

Нина надолго задержалась у Оли. Помогала расставлять мебель, развешивать фотографии, дешевенькие картины, сама повесила занавески на окна. Оля и Игорь слушались ее, как дети, и по-детски радовались, когда каждая вещь находила свое место и в комнатах постепенно становилось уютнее.

На долю Игоря выпали все тяжелые работы. Он двигал шкаф, пока не поставил его так, как хотели женщины, складывал и раскладывал узкую студенческую койку — на кровать у них еще не хватало денег, — вбивал гвозди и натирал пол с таким усердием, будто хотел протереть его насквозь. Покорно смотрел на женщин, словно спрашивал: «А что еще делать?» — и работы для него хватало.

А когда стемнело, зажгли свет и уселись вокруг стола, накрытого чистой скатертью.

В комнатах явно не хватало мебели, на всю квартиру было только три стула, и Нина советовала, что нужно приобрести в первую очередь, как только заведется лишняя копейка.

Молодожены охотно со всем соглашались, будто это было самое простое дело и им ничего не стоило купить даже целый мебельный магазин.

Они вышли с Ниной на площадку и всё благодарили ее, будто она оказала им бог весть какую услугу.

— Какая вы хорошая! — шепнула ей на ухо Оля, а Игорь так стиснул руку, что даже пальцы слиплись.

Дома, продолжая размахивать рукой, Нина весело улыбалась, а из головы не выходила последняя Олина фраза. Давно уже Нина не слышала ласкового слова и, обрадовавшись ему, действительно почувствовала себя хорошей, способной на добрые дела. Теперь молодожены стали ей еще более симпатичны, казались почти родными.

Поэтому она так охотно отвечала на жадные расспросы Латы, пришедшей к ней рано утром. Нина почти все рассказала ей о своих новых знакомых, выставляя их в самом выгодном свете, но умолчала о том, какое чувство вызвали в ней последние Олины слова.

— Ты меня познакомь с ними. Я тоже буду помогать им налаживать семейную жизнь, — важно сказала Лата.

Но ей не суждено было стать кормчим жизненного корабля молодых соседей.

В обед Оля забежала к Нине попросить у нее консервный нож. На кухне, примостившись у дверей, сидела Лата, и Оля не заметила ее. Она так спешила, что Нина не успела познакомить ее с Латой.

— Не нравится она мне, — сказала Лата, пренебрежительно поджав губы. — Вертихвостка какая-то, несерьезная. И что ты нашла в ней особенного?

И по злым огонькам, загоревшимся в Латиных глазах, Нина поняла, что Оля, сама того не ведая, нажила себе лютого врага. Она хотела было возразить соседке, но вспомнила, что Лата — главный ее свидетель в предстоящем судебном процессе, и промолчала…

Наконец Нину вызвали в суд. Она долго разговаривала с судьей, плакала и жаловалась на Якова, обвиняя его во всем, говорила, что любит его, что хочет жить с ним.

— Я люблю его, люблю! — повторяла она, как заклятие, которое должно было заставить судью стать на ее сторону. — Я знаю, зачем он добивается развода: он хочет жениться на другой! Но ведь у него дети… А он не хочет думать о них!..

— Да, дети, — задумчиво сказала судья, глядя на нее глазами женщины, которая сама имеет детей.

Нина всхлипывала, вытирая мокрым платочком глаза. Ей было очень жаль дочек, но еще больше — себя, забытую, брошенную мужем. А судья сидела, покачивая головой, будто упрекала — кого и за что, Нина не могла понять.

— Вот он жалуется, что вы устраивали ему скандалы, не давали возможности работать. Это правда?

— Ложь! — воскликнула Нина, искренне веря в правдивость своих слов. — Это он выдумывает для того, чтобы развестись со мной… А что я должна была делать, если он каждый день приходил пьяный, пропивал все деньги, оставлял меня и детей голодными? — спросила она, забывая только что сказанное ею. Нравственно совершенно разбитая, Нина уже не владела собой. — Если мне на каждом шагу говорили, что у него есть другая… Что мне было делать?..