Его семья

— Ты чего так смотришь? — улыбается она и вдруг становится серьезной, такой же, как несколько минут назад. Отрывает руки от головы, но не успевает опустить их; Яков, быстро обняв ее, крепко прижимает к себе. А когда Валя, избегая его поцелуя, откидывается назад, он припадает губами к ее теплой, нежной шее.

— Яша, не нужно!.. Яша, пусти!

Яков чувствует, как трепещет, бьется горячее Валино тело, как упирается она руками в его грудь, пытаясь вырваться, у не может заставить себя выпустить ее из своих объятий.

Наконец Валя вырывается. Стоит, красная и задыхающаяся, поправляя платье. Но вот глаза ее встретились с его глазами. Она улыбнулась какой-то жалкой, растерянной улыбкой и вдруг заплакала.

— Валя, я не хотел обидеть тебя!.. Валя!..

Он берет ее за плечи, ведет к стулу, а Валя, опустив голову, покорно идет впереди него.

— Ничего, Яша… ничего… Это так… Это пройдет, — шепчет она сквозь слезы.

Яков совершенно не ожидал этих слез и поэтому не знает, что ему сейчас говорить, что делать. Ему и жаль Валю, и немного досадно на нее. «Что я такого сделал? Она вчера сама поцеловала меня!..» Яков ничего не понимает и тихо говорит:

— Валя, я ничего плохого не думал…

— Я знаю…

— Я просто не мог иначе… Я не хотел тебя обидеть!

— Какой ты чудак! — сквозь слезы смеется Валя.

Она уже не плачет, и глаза ее, омытые слезами, кажутся еще больше, еще глубже, но в них уже нет прежней светлой радости.

Валя подымается, подходит к зеркалу и, отвернув воротничок, рассматривает красное пятно на шее.

— Сумасшедший!.. Ну, что мне теперь делать? — с неподдельным отчаянием спрашивает она. — Как на люди выйти?

Он молчит. Пусть лучше ругает, пусть кричит на него, только не плачет…

— Видишь, переодеться нужно, — продолжает Валя. — Жди теперь!

Яков провожает ее ласковым взглядом: Валя не сердится на него.

Но отчего она избегает его? Почему этот испуг, эта еле уловимая тень тревоги в глазах, как только она замечает, что он хочет обнять ее? И почему эти слезы?

Горбатюк подымает глаза и снова встречается с пристальным взглядом того, кто когда-то любил Валю. И ему снова кажется, что Владимир удивляется, почему в этой комнате появился незнакомый ему мужчина и предъявляет свои права на его жену.

«Неужели она плакала из-за тебя?» — мысленно спрашивает Яков и вдруг, пораженный, останавливается; он обнимал Валю, целовал ее здесь, перед этим портретом. Им овладевает такое смущение, словно он делал это при живом человеке, и ему по-детски хочется повернуть портрет лицом к стене.

«И почему она не сняла его? Ведь она знала, что мне будет неприятно все время видеть его перед собой!» — с досадой думает Горбатюк, забывая, что он ведь приехал, никого не предупредив.

Его мысли прерывает голос Вали:

— Будем завтракать. А то ты скоро умрешь с голоду…

Уже за столом, полный неясной обиды на Валю, Яков спрашивает:

— Ты очень любила своего мужа? — и напряженно следит за выражением ее лица.

Звякнула ложечка, выпавшая из руки, испуганно встрепенулись брови. Валя в упор посмотрела на него чистыми, правдивыми глазами, и он, не выдержав ее взгляда, опустил глаза.

— Зачем ты об этом спросил?

Яков молчит. Он и сам не знает, зачем, так как сейчас не в состоянии понять, что творится у него в душе.

— Я ведь не спрашиваю, очень ли ты любил свою жену…

«Вот я и добился своего», — с горечью думает Горбатюк. Он уже зол на себя, на свою невыносимую привычку все анализировать. Будто нельзя принимать жизнь такой, как она есть, и радоваться, не спрашивая, откуда эта радость!.. Ведь так хорошо началось сегодняшнее утро, так хорошо прозвучали Валины слова «наш день» — и вот одного необдуманного вопроса было достаточно, чтобы испортить все. И за что он мучит Валю!

Яков берет ее безвольно опущенную руку и, слегка сжимая, мягко говорит:

— Ну, не сердись, Валюша… Я совсем не хотел сделать тебе больно. Просто у меня такой уж характер…

А сам думает, что еще немало мучительных вопросов они будут ставить друг другу и на эти вопросы придется отвечать…

VII

Нина чутко прислушивалась. В квартире напротив скрипнули двери, щелкнул замок, потом на лестнице послышались быстрые шаги. И снова воцарилась тишина.

Она так и знала: Оля не зашла к ней! Раньше, убегая на лекции, Оля обязательно стучала к Нине, и Нина привыкла каждое утро видеть свежее и веселое лицо подруги. Встреча с Олей согревала ее, создавала хорошее настроение, а теперь она почувствовала себя страшно одинокой и с отчаянием думала, что навсегда потеряла Олину дружбу.

Вчера Нина долго плакала, напугав дочек своими слезами. Оля, придя от подружки и застав мать в слезах, сразу же нахмурилась, худенькое личико ее искривилось, а Галочка подошла к матери, внимательно посмотрела на нее серьезными глазами Якова и положила ей на колени свою новую куклу.

— Ма, ты плачешь?! На куклу, ма, на! Поиграй!

Попытка дочки утешить ее еще больше расстроила Нину, и она никак не могла удержать слез, хоть и улыбалась дочкам, чтобы успокоить их. Тогда Галочка, оглянувшись на сестру, которая уже всхлипывала, тоже расплакалась.

Нина сразу опомнилась:

— Чего ты, Галя?