Его семья

В ярко освещенное помещение клуба набилось полно людей. Взрослые и детвора, которая контрабандой пробралась в зал и теперь разместилась на полу возле сцены, молодежь и пожилые люди — все нетерпеливо посматривали на сцену, где что-то гремело, стучало и раздавались сердитые, взволнованные возгласы.

Яков уже видел пьесу несколько раз в исполнении лучших артистов Украины, но ему очень хотелось посмотреть ее сейчас. И не только потому, что он любил эту пьесу, не потому, что ожидал от кружковцев какой-то особенной игры, а потому, что в этом спектакле должны были играть Настенька и все эти парни и девушки, с которыми он успел познакомиться, находясь за кулисами во время доклада.

Наконец на сцене все стихло. Раздвинулся занавес, вышла Настенька и объявила, что сейчас будет представлена пьеса Александра Корнейчука «В степях Украины». Радостный гул прокатился по залу. Девушку проводили аплодисментами. Особенно усердно аплодировали ей самые младшие зрители, одетые в отцовские пиджаки и картузы, каждый раз сползавшие им на нос.

За кулисами ударили в большой артиллерийский патрон, заменявший здесь гонг, и спектакль начался.

Уже после первых реплик Якову пришлось пожалеть, что он сел впереди. Драмкружковцы, выходя на сцену, сразу же замечали его, и он гипнотизировал их своим присутствием, как удав. Слова пьесы они произносили, глядя прямо на Горбатюка, словно обращались непосредственно к нему.

— Гражданин, ваша фамилия? — строго спросил у Якова старший милиционер Редька — высокий широкоплечий парень, которому для большей солидности прицепили усы. Усы эти то и дело отклеивались, и парень, поворачиваясь спиной к зрителям, изо всех сил прижимал их к верхней губе.

— Да ты что, угорел, очумел, спятил? — набросился на Горбатюка Чеснок. — Разве ты не знаешь, кто я такой?

— Параска, выноси-ка мой пиджак, — приказал Якову Галушка, сидевший у себя во дворе с обвязанной полотенцем головой.

— Чтоб у тебя на пупе чирей выскочил! — пожелала Горбатюку Параска в ответ на реплику жены Чеснока.

Якову было смешно и неловко. В добавление ко всему зрители, сидевшие рядом, с каждой такой репликой, как по команде, поворачивали головы и смотрели на него.

Только Настенька, выступавшая в роли Катерины, Галиной подруги, не обратила на Якова никакого внимания. Она сердито проговорила слова своей роли, но именно потому, что Катерина по ходу спектакля должна была быть сердитой, решительной девушкой, игра ее произвела большое впечатление.

В антракте Яков не пошел за кулисы, а вышел с директором школы на улицу покурить. Возле клуба, в ярких полосах света, лившегося из окон, стояли подводы; выпряженные кони спокойно хрустели сеном.

— Это — из соседних сел. На каждый спектакль приезжают, — с гордостью объяснил директор. И тут же прибавил: — Мы, конечно, не областной театр, даже не районный. «Ромео и Джульетту» не потянем, но в меру скромных сил кое-что делаем.

— Вы тоже играете? — полюбопытствовал Горбатюк.

— Да… понемножку, — замялся директор. — Знаете, народу маловато, а Настеньке каждую неделю давай новую постановку. Всех учителей моих замучила. Даже детей привлекла…

Дети! Яков не мог спокойно слышать это слово, видеть детей, особенно девочек. Светлоголовые и черноволосые, совсем маленькие или немного постарше, они одинаково напоминали ему дочек, и сердце у него начинало тоскливо щемить. Вот и сейчас звучит в ушах Галочкин голосок, перед глазами возникает нахмуренное Олино личико…

А директор продолжает рассказывать, и Яков заставляет себя сосредоточиться, чтобы понять его.

Во время второго действия Горбатюк сидел уже позади, и драмкружковцы, поискав его глазами, начали играть так, как играли всегда.

Яков с нетерпением ожидал выхода Настеньки. Она все больше нравилась ему: он уже не мог смотреть на нее без теплой улыбки.

Настенька снова вышла на сцену — так естественно, как входила в клуб или в собственный дом. Видно было, что она очень легко и свободно чувствует себя в роли Катерины. И то, что она делала на сцене, даже нельзя было назвать игрой. Вероятно, Корнейчук, создавая этот образ, видел перед собой такую же решительную, смелую и немного сердитую, как она, девушку. И Настеньке совсем не нужно было играть Катерину, а нужно было быть самой собой, говорить и действовать так, как говорила и действовала бы она, попав в подобную ситуацию.

Вот Настенька — Катерина встретилась с Галей — красивой белокурой девушкой. Галя рассказывает, что отец хочет выдать ее за проходимца Долгоносика.

— Мне так хочется избить тебя! — говорит ей Настенька, и таким искренним гневом пылает ее лицо, что у зрителей захватывает дыхание. — Ух, аж рука чешется… И как я могла дружить с тобой, с этаким мешком слез!.. Да перестань, а то от слез твоих у меня уж юбка мокрая!.. — топнула она ногой.

Затем она выпускает из своих рук руки подруги, подходит к рампе. Для нее уже не существует Гали, она — одна, наедине со своим сердцем, со своими самыми сокровенными мыслями.