Его сезонная «жена»

Валера с кислым видом ковырялся в тарелке и облизывался на бутылку белого вина, стоящую неподалеку. Савицкий взгляд перехватил и лежащей на столе рукой, свинтил ему фигуру из трех пальцев, выставив кукиш между посудой. Кречет тяжело вздохнул и почесал бородку. Любого другого он бы грубо послал по известному адресу, но… Эд ему вызвался помочь, когда больше никто бы не ввязался. И сейчас они в полной жопе на проклятой базе без связи и потеряли Санька.

Савицкие и Тоня к мясу не притронулись, а положили себе салат, напоминающий греческий с кусочками сливочного сыра и поджаристыми гренками.

— Минуточку внимания! — постучал старик ребром вилки о свой бокал.

«Звон красивый, видимо хрусталь» — подумала Зоя.

— Среди нас есть прекрасная и талантливая дама, — указал аккурат на Зосю. — Давайте попросим скрасить наш серый и скучный вечер музыкой. Сыграйте нам на фортепьяно, дорогая. — И отпил из посудины, по которой только что бряцал.

— Зоя, ты не обязана их развлекать, — зашипела Тоня, получив взгляд поддержки со стороны мужа.

— Я знаю, — тихо ответила рыжая пианистка. — Просто мне самой хочется.

Она не обратила внимания, как Кречет схватился за сердце и стал массировать грудь рукой. Ему вспомнилось, что смерть была близко именно под звуки черно-белых клавиш. Зося обернулась на инструмент, словно сомневалась…

— Сыграй танец утят, детка… Сможешь? — икнул пьяный охотник, наведя на нее блуждающий сальный взгляд. — Уточек… Кря-кря, — будто, издеваясь изобразил руками крылья и помахал, при этом вытянув губы и пошлепав ими, — Кря-кря!

— Повтори, сука, что ты сказал? — зарычал Кречет, приподнявшись над столом и глаза его стали наливаться кровью.

— Вот, это я понимаю, — хмыкнул Савицкий, растянув улыбку во все акульи зубы и закатывая рукава. — Зось, играй! Мы тут сами разберемся.

Глава 27

Савицкий не верил в потусторонщину. Навели тут, понимаешь, хрень на плетень. Кто-то, блядь, очень сильно старается подкинуть загадочности и антуража. Остальные мазохисты какие-то? Рассказывают о пропавших девушках, призраках, выплывающих из леса... Странных голосах под потолком. Собрались одни пионеры, которые любят байки у костра. Старик ходит за ним, скрипя суставами и шамкая вставной челюстью всякую нелогичную дичь: «Не стучите тут. Духи этого не любят».

И ведь послать нельзя, все же, пожилой человек… Зато, остальных Савицкий крыл, не стесняясь в выражениях. Только попадись ему под руку.

Да, мать его! Духи! А еще бы сказал, что луна в ретрограде и кто хочет с ведьмами в ночи полетать, то метлы в амбаре возьмите. Больной, ненормальный вымысел, сказочки для идиотов, вроде тех, которые крестятся перед охотой… Перед жаждой убивать. Крестятся. Ублюдки.

Основная причина любого преступления — деньги или месть, за редким исключением случайностей. Если, сначала он склонялся ко второй версии, что за поруганных девушек кто-то кошмарит на широкую ногу, то теперь мнение изменил. Слишком явно его направляли в эту сторону, подкидывая все больше подтверждения. Но! Товарищи жулики и убийцы не понимали, с кем имеют дело. Эд будет копать во все концы, дергать за любые ниточки. Зачем убивать и сводить с ума богатых мужиков, которые даже срут деньгами? Матильда ни в счет. Слишком много знала «мамка».

Очень сильно усложнил ситуацию приезд Тони и Зои… На новых игроков никто не ставил, и очень-очень зря. Они-то как раз и разворошили осиное гнездо.

С каким же удовольствием Савицкий размялся и выпустил пар! Ух, давно такого мордобоя не было. Кречету так вовсе будто озверина дали. Даже по нему пару раз кулаком съездил, придурок бесконтрольный. Того, кто посмел в сторону Зоси вякнуть, отпиздили так, что у него рожа распухла и раскраснелась аки задница бабуина. Он пытался отползти на карачках из гостиной, но Валерка с диким ором Чингачгука прыгнул сверху, пытаясь оседлать… И тот, что называется, бросил кони.

Зойка самозабвенно била по клавишам мелодию из старого революционного хита: «Мы наш, мы новый мир построим…».

У Эдика до сих пор в ушах звонкий голос любимой женушки: «Слева! Врежь ему, Эдя!». Она забралась на комод и метко отстреливалась туфлями… Собирая «Золушкину» обувь сейчас он, и не стеснялся, что назовут «каблуком». Они с Тонькой муж и жена — одна сатана.

Кречет — мудачина, свою рыжую демоницу потерял. Зоя даже не дернулась, чтобы его кровавые сопли утереть. Как побитый пес смотрел вслед хозяйке, к которой запретили приближаться.

— Господа, вечер закончен! Прошу всех пройти в свои номера, — прокаркал старик, которого чудом не зашибли, когда он пытался декларировать, как Ленин для буржуазии картаво: «Пьекратите балаган!». — Столько лет и ни одной драки, — косился дед именно на Савицкого, находя его виновным в погроме. Заткнулся, под прищуром голубых холодных глаз и покряхтывая, стал собирать разбросанные остатки мебели.