Его шальное счастье

– Ты в порядке? – спросил Ларионов, выводя автомобиль в поток других машин.

Жгучий стыд накрыл тяжелым покрывалом. Он вступился за меня, защищал, а я… я влезла туда, куда не следовало.

– Да, все хорошо.

Я старательно смотрела в окно, пытаясь не думать о том, что услышала. Получалось сносно. К счастью, вскоре мы подъехали к проходной шоколадной фабрики, и мои мысли стало занимать совсем другое. Мы ведь опоздали? Как отреагируют сотрудники на появление Ларионова с художницей? О, а Антон? Страшновато, хоть и нет здесь ничего дурного.

Когда автомобиль остановился возле входа в торговый дом, я покинула салон первой. Быстро оглянулась на вышедшего Ларионова и бросилась вперед.

– Не спеши, Дарья, без нас не начнут.

Это-то и было моим страхом! Что нас все ждут.

– Роман Витальевич, извините, что сорвала совещание! Обещаю, больше никогда не буду ставить телефон на беззвучный режим.

Догнав в два шаг и открыв двери передо мной, Ларионов возразил:

– Не сорвала, совещание обязательно состоится. И хватит мне выкать. На «ты» и по имени, я за простоту общения.

Как у него всего легко! А у меня, подозреваю, язык не повернется.

Ларионов еще несколько раз осаживал меня, веля идти спокойно. Начальство не опаздывает, угу. Вот только чует интуиция, что лучше бы мне вырваться вперед на добрый километр, лишь бы нас не видели вместе!

Моим надеждам не суждено исполнится – я все так же шла рядом с Ларионовым. Он галантно открыл дверь и пропустил вперед в светлый конференц-зал в стиле модерн.

Сделав несколько шагов, я остановилась в растерянности. За длинным столом сидели люди разных возрастов, самый старший мужчина в синей рубашке занимал кресло во главе стола.

– Хорошего дня всем, кого еще не видел, – произнес Ларионов уверенно.

Я вторила тихо, мечтая превратиться в его тень, на которую обычно не обращают внимания.

Увы, чужие взгляды ощущались физически.

Взяв меня за локоть, Ларионов сопроводил к свободному стулу возле Антона.

– Дарья, будь добра, передай флеш-накопитель.

Хоть лежал он в небольшом кармашке с клапаном, а искала я его, кажется, целую вечность.

– Вот, нужная папка первая в списке, – шепнула, передавая устройство.

Ларионов кивнул и в полной тишине отправился к проектору.

Стараясь сильно не глазеть, я обвела помещение быстрым взглядом. Двенадцать человек – и все стулья заняты.

– Роман, ты опоздал, – обронил старший Ларионов.

Крепкий, широкоплечий – ясно, в кого пошел внук. А еще благородно седой, смуглый и почти без морщин. Голубые глаза взирали на мир ясно и цепко.

– Оно того стоило, – заявил Роман и, покончив с настройкой проектора, направился к окну возле деда. Невозмутимо сел на подоконник и поинтересовался: – Помните нападение на приглашенного дизайнера шесть лет назад? Я решил перестраховаться и забрал художницу и ее наброски лично.

– Разумно, – кивнул помрачневший основатель фабрики. – Что ж, начнем.

Рядом шумно выдохнули.

Я скосила глаза – и встретилась взглядом с Антоном. Он так сжимал губы, что они превратились в бледные ниточки.

– Опять выкрутился, – процедил сквозь зубы мой фальшивый жених.

Недостаточно тихо произнес – услышала я и, вероятно, его сосед слева.

А ведь Антон завидует брату! Зло, сильно, бесконтрольно. Зависть – разрушительная сила, особенно если идет рука об руку с ненавистью. И как меня угораздило связаться с таким человеком?..

Хорошо, что у нас фиктивные отношения, которые вскоре завершатся.

Отвлекшись на мысли об Антоне, я упустила нить обсуждения. Если честно, то особо и не стремилась вникнуть в то, что меня не касалось. Лишь когда Ларионов-младший включил проектор и стал демонстрировать рисунки, комментируя, что можно взять, а что изменить под замысел новой линейки конфет, я вынырнула из своих дум.

Убедительно-красноречивый, привлекательный мужчина. Нет, мне он не нравился в привычном понимании этого слова, я смотрела на него глазами художника, восхищенного линией скул своей модели.

Любовалась, пока не вспомнила, что лежит в папке, которую открыл Ларионов. Как я могла об этом забыть? Вот как?! Это все взбалмошный день виноват! Все, сейчас опозорюсь…

Нужно хотя бы сделать невозмутимое лицо, вдруг прокатит?

Старательно думая о ситуации, в которую вогнала моя беспечность, о том, каким будет разговор с отцом, я пыталась отстраниться от действительности – и не краснеть.

Но… чем ближе последний рисунок, тем громче стучало мое сердце.

– Ого! – отреагировала самая впечатлительная зрительница.

Витязь с лицом Романа Ларионова замер во всей своей красе на белой стене конференц-зала. Сурово сдвинутые темные брови, цепкий взгляд синих глаз, буйные золотистые волосы, могучий торс, спрятанный под доспехами. Я увлеченно выписала самую незначительную мелочь, что не помешало опознать в древнем богатыре генерального директора.

Антон шумно выдохнул. Чую, он еще припомнит мне рисунок…

Основатель фабрики хмыкнул и громко прокомментировал:

– Я тоже хочу такую стилизацию! Хоть под Кащея.

Кто-то из мужчин засмеялся. Стройная брюнетка, кажется, ведущий пиар-менеджер, с неприкрытой лестью заверила:

– Куда костлявому злодею до вашей мощной фигуры!