Его шальное счастье

Подведя к последней двери справа, хмуро сказал, что он принимал роды у Эрики, и они прошли благополучно.

Подавив желание постучать, я медленно открыла дверь и вошла в двухместную палату. Она была повышенной комфортности – с санузлом, холодильником и телевизором, который сейчас показывал мультфильм с неугомонной девочкой и ее терпеливым медведем.

– Здравствуйте.

– Добрый вечер, – отозвалась смуглая девушка, соседка Эрики.

Она кормила ребенка, спустив узкие бретели ночной рубашки – и я поспешно отвела глаза.

Любовница отца не повернулась ко мне лицом, продолжая лежать на левом боку.

– Эрика, как вы? Как ребенок?

Его здесь не было – наблюдали неонатологи.

– Эрика, вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? Как ваша голова? Врач сказал, что вы ударились.

– Ударилась?.. – Эрика резко перевернулась на правый бок и зашипела от боли. – Да я теперь уродина! У меня будет шрам на лбу!

Она ткнула пальцем в повязку и снова зашипела.

– Необязательно… – начала я, но Эрика грубо перебила:

– Я чуть не умерла из-за твоего отца и тебя!

– Меня?.. – поразилась я. – Каким здесь я боком? Меня с вами не было!

Она меня не слышала – прищурив глаза, выплевывала слова, полные гнева:

– Знаешь, почему мы попали в аварию? Костя снова говорил о тебе, переживал, что ты не захотела приехать. Он не сразу заметил, что со встречной вылетела машина. Как я буду с ним? Если позади всегда ваша с матерью тень? Вы же не дадите нам нормально жить!

Злая Эрика перевернулась на правый бок, только бы не смотреть на меня.

А ведь еще она не знает, что у отца сломан позвоночник…

– Послеродовая депрессия и шок, – с сочувствием сообщила смуглянка. – Все пройдет, не волнуйтесь.

Поняв, что на этом разговор окончен, я вышла в коридор.

Странно, что Эрика ни слова не сказала о ребенке. Только негативные эмоции в адрес моей семьи. Не пришла в себя после аварии? Или после родов началась, как сказала соседка, депрессия?

В конце коридора я увидела Римму Владимировну, которая разговаривала сразу с двумя медиками. Я поспешила к ним.

Врач, пустивший меня в отделение, коротко отчитался пожилой коллеге:

– У женщины незначительный ушиб мягких тканей и рассечен лоб. Роды прошли успешно.

Молоденькая неонатолог грудным приятным голосом сообщила о состоянии малыша:

– Несмотря на стресс, перенесенный матерью, показатели у него неплохие – 6/8 по шкале Апгар. Сейчас находится под наблюдением. Мать кормить грудью отказалась – говорит, ей больно.

– В каком месте? – нахмурился акушер. – Она родила у меня без разрывов, даже не кричала.

Я покосилась на его громадные руки. Пожалуй, я бы тоже у него не кричала…

– Дарья, хочешь посмотреть на брата? – спросила Римма Владимировна.

Я кивнула, хотя мне почему-то было не по себе.

Ощущение испарилось, когда меня подвели к кювезу с новорожденным.

Красноватое личико, широкий нос, чуть опухшие веки. И ни намека на ресницы и брови! Так странно, я не знала, что дети рождаются лысыми. Хотя нет, волосы были – несколько темных прилизанных завитков выглядывали из-под голубой шапочки.

Мой брат. Поверить не могу.

Горло будто перехватила невидимая рука. А ведь он мог и не родиться после аварии…

Сморгнув ненужные сейчас слезы, вернулась к Римме Владимировне и врачам. Не удержалась и поделилась своими наблюдениями и тем, что сказала соседка.

– Скажите, у Эрики может быть послеродовая депрессия? Она ни разу не упомянула сына, говорила только о себе, не поинтересовалась, как будущий муж.

– Ей сказали, что ее спутник в тяжелом состоянии и существует риск, что он останется инвалидом, – сообщил акушер. – А игнорирование ребенка… такое бывает, пара дней, и пройдет.

Увы, вскоре выяснилось, что он ошибался.

Глава 21

В операционную отца увезли глубокой ночью. Работа нейрохирурга-вертебролога Анатолия Зинина и его команды длилась несколько часов.

Все это время мы с мамой ждали в холле больницы, пришибленные навалившимися событиями. Роман также остался – поддерживал нас как мог. А мог он многое, как уже выяснилось, и не только с помощью денег. Он умел успокаивать и убеждать – в нашей ситуации это было бесценным.

Когда ученик Риммы Владимировны сообщил, что операция прошла успешно, я решила, что ослышалась. Врач, который мне звонил, был скептиком и настроил на негативный исход.

– Отправляйтесь домой, завтра приедете, – посоветовал Анатолий.

– Даша, слышала? – спросила у меня мама. – Поезжайте домой.

– А ты?

– Останусь, – коротко сообщила она.

Я колебалась, не зная, что делать: и самой остаться или же уговорить ее не дежурить попусту в больнице.

– Не спорь с ней, – шепнул Роман. – Значит, ей это необходимо.

После ужасной нервотрепки я засыпала стоя, поэтому моральных сил противостоять упрямству мамы не наскребла.

Роман о чем-то переговорил с нейрохирургом, и вскоре мы покинули больницу.

Оказавшись на улице, я с наслаждением вдохнула прохладный воздух. После специфического запаха лекарств и дезинфицирующих средств он казался упоительным.