Его сладкая месть

Я машинально отвечала на вопросы, подписывала документы. Потом уже, заливаясь слезами, просила выяснить, кто это устроил и обещала щедро отблагодарить. Полицейские кивали и давали заведомо невыполнимые обещания, но предупреждали честно: скорее всего, дело в самовозгорании проводки, и не в чем ином.

Когда я садилась в машину и пыталась справиться с рыданиями, ко мне, оглядываясь и стараясь остаться незаметным, подошел бариста расположенной вблизи кофейни. Я шмыгнула носом и приняла из его рук стакан горячего кофе.

— Выпейте, Марина, — понизил голос парень. — Спасибо, что не выдали. Если бы они узнали, что мы работали ночью, лицензию бы отобрали. Я угощаю.

— Спасибо, — подавив всхлип, кивнула я. — скажи Юрию, пусть проверит проводку. Не хватало, чтобы и вы тоже…

— Это не проводка, Марина.

Моя рука, потянувшаяся к ключу зажигания, застыла. Я непонимающе уставилась в лицо паренька.

— Что? Как не проводка?..

— Мы вышли курить, посетителей в эту ночь почему-то практически не было. В тот момент погас свет. Эти все фонари, как будто отключили. Недолго. Но я слышал, как треснуло стекло и что- о упало внутри. А потом увидел удаляющуюся тень. Дальше — шум машины. По камерам попали в слепую зону. Как только машина уехала, фонари вновь зажглись, а внутри магазина уже горел огонь. Поэтому я вызвал пожарных и полицию почти сразу…

Я покачала головой, не в силах поверить.

— Ты…почему не сказал полиции? Придумал бы, ну, что уснул на работе. Еще что-то…

— Простите, Марина, я человек простой. Пытаюсь заработать себе на обучение. Мне не нужны проблемы. А почему в полиции решили, что стекло треснуло от пожара, и не нашли внутри бутылку с зажигательной смесью — тут уже вам думать.

Я рыдала всю дорогу, пока ехала по полупустому ночному городу домой. И даже тогда, перебирая в уме всех своих недоброжелателей, я почему-то ни на миг не подумала, что к этому мог приложить руку Алекс. Конкуренты — да, обиженные сотрудники — вполне, жена Валеры — тоже как вариант, да и мало ли у успешной девушки, популярной в светской тусовке Харькова, недоброжелателей? Алекс? Нет, ни за что. Я помнила его иным, тем, кем он был пять лет назад. Мужчиной, который даст руку на отсечение, но никогда не обидит таким вот образом. Да в т от момент — страшно подумать — мне почему-то захотелось набрать его номер и дать волю слезам и словам.

Я едва так не сделала. Глаза уже закрыло пеленой слез, огни трассы слились в абстрактное световое пятно, и все, что мне оставалось — припарковаться и отдышаться, вытереть слезы, если я, конечно, не хочу решить свои проблемы автокатастрофой…

Пальцы дрожали над его номером, душа рвалась на части. Я не знала, откуда это дикое желание, как и прежде, склонить голову на его плечо и позволить эмоциям выйти в слезах. Что-то буквально толкало меня: сделай это. Сделай, и все твои проблемы закончатся. Ты не будешь вздрагивать и бояться. Открой ему, как и прежде. Свое сердце. К тому же тебе так этого хочется…

Я со злостью вытерла слезы салфеткой и сорвалась с места, развивая запредельную скорость. Нет, твою мать, этот псих будет последним, к кому я побегу рыдать в жилетку! Не получит он удовольствия от того, что у меня рушится жизнь! Справлюсь сама!

Я уже загнала машину в гараж и шла к подъезду, когда с лавочки поднялся курьер с букетом желтых роз. Бросилась в глаза упаковка — золотая фольга, так похожая на пламя.

— Марина Самохвалова? — Он уже успел узнать меня в лицо. — Распишитесь, пожалуйста. Вам снова цветы.

— Подари своей девчонке, а? — устало махнула рукой. — И не смей меня фотографировать. Подделай мою подпись и вали, я тебя не выдам…

— Я не имею права. К тому же, там что-т о в коробочке и записка…

Я вырвала букет из его рук, достала коробку, похожую на ювелирный футляр. Уже зная, что увижу там совсем не украшение, открыла ее.

Так и есть. Там лежала упаковка спичек. И на записке — убивающая своей банальностью подпись: «с огнем не играют».

…Юлька смотрела на меня, как на ребенка, у которого отняли ведерко в детском саду. Вроде бы и с сочувствием, потрясением, с каким-то странным пониманием — но отчасти снисходительно. Я успокоилась час назад. Перед этим напугав свою подругу истерикой по телефону. Садиться за руль она мне запретила, прислала своего водителя.

Если до этого я жалела о том, что ее муж улетел на конференцию в Европу и не сможет мне помочь сию же минуту, то сейчас уже радовалась, что Димки нет. Я его побаивалась. У него и у новой версии Алекса Крейна был одинаковый взгляд: пронизывающий, темный, выбивающий почву из-под ног и вызывающий чувство паники и дезориентированности. И если собрать отрывочные сведения из того, что говорит о своем втором муже Юлька, это просто дьявол во плоти. Такой же, каким стал мой Александр пять лет спустя…

— Ну подумай сама, что ты предъявишь полиции? Я позвоню полковнику Шнурову, когда настанет утро, попрошу еще раз все хорошенько проверить. Но не нашли они бутылку с зажигательной смесью! Зато нашли сгоревшую проводку…

— Но этот паренек мне сам сказал!