Его трудное счастье (СИ)

— Ты понял, полковник?

Валентин поднял одну бровь и тихо сказал:

— Понял, товарищ генерал.

— Что ты понял?

— Что вас совершенно не интересует судьба и дальнейшая жизнь наших раненых и больных.

Генерал открыл рот, лицо его покраснело, он медленно поднялся и упёрся кулаками в стол:

— Ты как со мной разговариваешь? В войска захотел? Так я это тебе быстро устрою! — заорал он и стукнул кулаком. — Ты с кем тягаться решил? Да я тебя…

Валентин усмехнулся и спокойно ответил, глядя орущему начальнику прямо в глаза:

— А я начинал в войсках и знаю, что это такое, в Югославии год с войсками отмантулил. Я пережил развал СССР, реформы Гайдара, прихватизацию Чубайса, перевыборы Ельцина в девяностые — вы меня чем, блядь, напугать хотите?

— Ты что себе позволяешь?

— Пока ничего. Но служить под вашим началом я не буду. Завтра же напишу рапорт на увольнение. Если я не в состоянии помочь своим пациентам, то грош мне цена. Лучше я этим на гражданке заниматься буду.

Генерал молча открывал и закрывал рот, как рыба выброшенная на берег, а потом громко рявкнул:

— Король! — Дверь тут же открылась и в кабинет вошёл довольный Король, слушавший весь их разговор в приёмной. — Завтра же его рапорт мне на стол. Свободен.

Валентин коротко кивнул и чётко произнёс:

— Честь имею, — после чего вышел из кабинета.

— Кучеров, подожди, — вслед за ним выскочил Король. — Ты бы так должностями и звёздами-то не разбрасывался. Молод ты ещё, не знаешь, что на гражданке нас никто не ждёт. А я могу тебе помочь кое-чем, что в моих силах. Только при одном условии.

Вадим Васильевич смотрел на Кучерова и чувствовал, как внутри закручивается в тугую спираль непонятные ему самому чувства. Высокий, красивый, умный, сука. А главное — молодой! И стоит перед ним, будто не его только что вышвырнули из кабинета, да что там — из армии! Но ничего, не дурак, должен понимать, куда ему в жизнь без погон?

— Ты жене нашей передай, чтобы помягче и поприветливей со мной была, и твоё место останется за тобой.

В следующую минуту тишину приёмной разрезал оглушительный визг новой секретарши, макияж которой мог соперничать с боевой раскраской киношных индейцев. Свой первый удар Валентин сопроводил словами «?это от меня», второй — «это от моей жены?», а в третий вложил всю злость и ненависть, после чего Король упал на ковёр и услышал тихий шёпот:

— А это тебе, сука, за 23 февраля. А теперь можешь на меня рапорт писать. И тебе мой совет: не попадайся мне больше на глаза и под горячую руку. Убью, скотина.

После чего Кучеров выпрямился и спокойно сказал секретарше:

— Не ори, в столе должны были остаться ватно-марлевые тампоны и перекись.

— И что? — дрожащим голосом спросила перепуганная девушка, бросая косые взгляды на опешившего генерала, застывшего в дверях с приоткрытым ртом.

— Выпей и закуси, — со злостью ответил Кучеров, понимая, что эта глупая курица не виновата, что она ни в чём, кроме названий косметических фирм, не разбирается. Он вышел из здания, посмотрел на окрашенные в розовый закатный цвет верхушки деревьев, вытащил телефон и набрал номер жены.

— Валик, — счастливо выдохнула Валюша. — Ты скоро приедешь? А то тут Надюшка мне покоя не даёт, трубку отбирает.

Валентин прислушался к тихому смеху любимой и услышал громкий крик дочери:

— Папочка, я самая соскученная по тебе! Калаур! Залюблю тебя при встрече.

Он облегчённо рассмеялся и тихо ответил:

— Еду, ты только дождись меня, ладно?

Он сел в машину, прикрыл глаза, посмотрел на мобильный в своей ладони и набрал номер Вегержинова. Алёшка по своему обыкновению что-то буркнул в качестве приветствия и замолчал, когда услышал вопрос Валентина:

— Алексей Александрович, вам нейрохирург в больницу нужен? Если ваше предложение ещё в силе, то я мог бы поработать у вас.

Вегержинов выдохнул и неуверенно спросил:

— Валька, ты это сейчас серьёзно?

— Да, Алёшка, меня увольняют.

— Тебя? — удивлённо протянул Вегержинов. — За что?

— За хамство и дебош в кабинете начальника департамента.

— Ну и хрен с ними! Ты даже не представляешь, как легко дышать, когда никто вокруг тебя не поднимает пыль! Сдавай дела и принимай отделение. Бля, Кучер! У меня есть нейрохирург!

— Пиратова примешь со мной?

— Ну что ж, блямблямчики и цурепопики! — после небольшой паузы радостно проговорил Вегержинов. — Я тогда кадры напрягаю, пусть сестёр набирают и санитарок. А ты давай дуй к Валюше и Наденьке, обрадуй девочек, что теперь работать в два раза больше будешь! — и он заржал как ненормальный.

— Добрый ты, — усмехнулся Кучеров. — Алёшка, я рад, что смогу заниматься делом.

— Я тоже рад, брат. Что до работы — ты только сразу говори, что вам с Максимом Игоревичем понадобиться может. Я уже давно понял, что руководить — это значит не мешать умным людям хорошо работать. А вы хорошо работаете. Как только дела сдашь, сразу ко мне. Жду.

Валентин откинулся на кресло и улыбнулся. Вот она настоящая дружба. А теперь к своим любимкам, к девочкам…

Глава 44

Валентин ещё раз осмотрел свой уже бывший кабинет и пожал плечами:

— Ну вроде бы всё. Принимай отделение в своё полное распоряжение.