Его турецкий роман (СИ)

Они вышли на берег на пляже соседнего отеля и медленно побрели к своему месту по кромке ленивого прибоя, отдыхая и разговаривая.

- Как тебе удалось сбежать от мужа? - спросил он.

- Ха! Очень просто, ушла и все, навсегда. И больше не вернусь. Я забрала свой паспорт и билет на обратный рейс. Украла у него ключ от сейфа и ночью, пока он спал… Он всегда крепко спит. Особенно под утро, особенно, когда выпьет и особенно здесь, в Турции. Думает, что отсюда-то я не сбегу.

- Он будет тебя искать.

- Я оставила записку. Написала, чтобы он не искал. Что я ухожу от него навсегда.

"Наивная!", - подумал Пругов.

- Он все равно станет искать. Я бы на его месте искал…

Надя резко остановилась.

- Ой! Какая я дура!

- Ты - очаровательная дурочка.

- Нет, я просто дура. Он станет искать, ты прав… Мне показалось, что я ушла и все, и он остался где-то далеко. Это из-за тебя. Я тут с тобой и мне кажется, что он где-то далеко, в прошлом.

…Он, правда, в прошлом, но ведь недалеко. Всего в нескольких километрах от этого места. И он будет меня искать, потому что я его вещь. Он не любит расставаться с вещами, к которым привык. Не отдавай меня ему! Слышишь! Если он найдет меня, не отдавай! Ради бога!

- Ну, что ты? Конечно, не отдам, - попытался успокоить ее Пругов, обняв за плечи, и подумал: "Чует мое сердце - дело не обойдется без мордобоя. В принципе это нормально. Цивилизованные переговоры в присутствии адвокатов обеих сторон, занудно-дотошное копание в пунктах брачного контракта, судебная волокита - это не наше, не российское решение треугольного вопроса. У нас все проще и намного эффективнее. Чистим друг другу рожи и женщина достается победителю.

И почти всегда встреча мужа и любовника заканчивается дракой. Или начинается с нее. В любом случае, драка неизбежна. Иногда, конечно, бывает, что все спорные вопросы решаются чинно и благородно, но редко. А по западному образцу и того реже - много еще времени должно пройти, чтобы простые мужики и бабы, коих большинство на российской земле гурьбой свалились в пучину западных либеральных ценностей и чуждого менталитета. Все к этому идет, но… пока главенствует сила… Эх, давненько не приходилось драться! Но ничего, как-нибудь.

Не зря же я трижды в неделю хожу в тренажерный зал, да и не забылись еще Гришкины уроки".

Лет пять назад, когда Пругов писал роман о преступлении, случившемся в одной из спортивных школ восточных единоборств

(раскрывал преступление все тот же следователь прокуратуры Макс

Шатохин), ему пришлось не только запомнить специфические названия ударов и блоков, но и отработать их физически. Пругов был глубоко убежден - если писатель берется за изложение темы доселе ему неведомой, то он должен изучить предмет описания достаточно хорошо.

Неточностей быть не должно. Будучи таким принципиальным он попросил своего приятеля опера Гришу Иваницкого, обладателя третьего дана по джиу-джитсу преподать ему несколько уроков. И два месяца ежедневно ходил в спортзал стадиона "Динамо".

- О чем ты думаешь? - из Надиных глаз сквозили напряженность и беспокойство. Наверное, эйфория от ощущения свободы стала потихоньку ее покидать и она поняла, что просто так муж ни за что не оставит ее в покое, что он будет ее искать и когда найдет, произойдет нечто ужасное, то, чего она боялась, потому что очень хорошо представляла себе последствия.

- Я думаю, что если твой муж заявится сюда за тобой, я набью ему морду.

- Он сильный. Ты знаешь, какой он сильный?…

- Ну, откуда мне знать?

Пругов вспомнил Надиного мужа. Да, слабаком его назвать было сложно.

Когда они с Надеждой совершенно чужими и отстраненными вернулись на яхту, ее муж уже проснулся. По-видимому, у него страшно болела голова - вид у него был угрюмый, и он постоянно морщился и тер виски. Впрочем, маска угрюмости была его истинным лицом, так решил

Пругов, внимательно, но осторожно рассмотрев соперника. Лет сорок, может, немного меньше. Достаточно высокий и широкоплечий, руки длинные и мускулистые, а пальцы короткие и толстые. Почему-то Пругов обратил особое внимание на ногти - они были плоские, широкие, коротко остриженные, словно вросшие в твердые тупые окончания пальцев и ороговевшие. Типичные руки бизнесмена-нувориша, заработавшего первоначальный капитал на торговле "сникерсами" и жевательной резинкой и ушедшего по мере финансового взросления в джунгли среднего полулегального бизнеса, так и не ставшего крупным.

Конечно, угрюмость Надиного мужа была отчасти вызвана его похмельным состоянием, но только отчасти. В принципе, его лицо можно было назвать красивым, если бы не слегка тяжеловатый подбородок, немного выдающийся вперед и излишне густые брови, сросшиеся на переносице.