Его упрямая студентка

— Вдруг всё же спасёт, — с улыбкой произнесла я и хотела было вылезти, но он остановил.

— Я подойду.

Мужчина взял мой тест и начал внимательно смотреть ответы. Я ёрзала на месте, сжимала и выкручивала свои пальцы. Мысленно успокаивалась тем, что это лишь очередное задание. Однако в глубине души я трепетно ждала результата.

— Читала вспомогательную литературу, что вы прислали, — с нетерпением сказала я. — Не потому, что мне нужно пройти тест. Я сама люблю изучать…

— Тихо, — властным голосом потребовал он.

Замолчала.

Он стоял близко. Я могла протянуть руку и коснуться его рубашки. Пальцами скользнуть вверх от пуговицы к пуговице. К расстёгнутому белому воротнику, к чуть загорелой и сильной шее. Я могла бы приложить свою ладонь к его теплой коже. Могла бы…

— Всё правильно.

Правильно? Что⁈ Он прочитал мои мысли…

— Тест сдали.

А-а, ну, конечно, тест!

— Есть ли у вас вопросы или замечания? — спросила я, вытянувшись стрункой. — По некоторым пунктам я добавила краткие пояснения, чтобы показать степень осведомленности.

Преподаватель отошёл к столу и начал собираться.

— Я не просил вас об этом.

— Да. Но тогда вы четко дали уяснить, что я плохо изучила материал. Поэтому…

— Лилия Николаевна, я поставил «отлично» за тест, — строго напомнил он. — Каким был ваш процесс подготовки, меня абсолютно не волнует. Вы свободны.

Кольнуло что-то внутри, но я не пошевелилась. Секунд двадцать понадобилось, чтобы боль утихла. Я положила в сумку тетрадь и его чёртову ручку, которую он дал мне в первый день. Я писала ей все лекции и семинары, а она была до отвращения стойкой и никак не заканчивалась.

Мне хотелось её кинуть ему прямо в лицо.

Ускоренным шагом я бросилась к двери. В мгновенье остановилась и помутневшее сознание не нашло причин уйти спокойно.

— Это всё, что вы можете сказать?

Он перевёл на меня раздражённый взор. Какая я плохая, нахально разговариваю с преподавателем!

— Что вы мечтаете услышать?

Я боролась с желанием сказать что-то хлёсткое, вроде: «Хватит быть такой задницей!». И всё-таки осознавала, кто передо мной, кто не простит мой гнев.

— Элементарные слова… — сглотнула, ощущая, как сердце заколотилось в груди, — что я молодец и хорошо подготовилась.

На его лице читалось недоумение, словно я произнесла речь на филиппинском. Мне хотелось ухмыльнуться, ведь ошарашить Марата Ильясовича трудно. Однако я была слишком взволнована предвкушением его ответа.

— Если вам нужна похвала, — равнодушным голосом произнёс он, — то ищите её в другом месте.

Я поджала губы и отвернулась.

— Одобрение в педагогике — это метод повышения мотивации к изучению предмета, — тихо выдавила я, сквозя обидой.

Звук его шагов слился со стуком сердца. Марат Ильясович встал рядом со мной. Томительная волна мурашек прокатилась по спине. Я просто замерла, здесь прохладно — уговаривала себя поверить в это.

— Вы осуждаете мои методы? — с пугающим спокойствием он задал вопрос.

Я повернулась к нему. Если уж начала разговор, то следует закончить его храбро.

— Думаю вам нужно стать добрее и более открытым к людям.

Он не поймёт. В его глазах мелькнуло нечто тёмное, наводящее лишь к одному сигналу: «Нарвалась, девчонка!».

Рахманов толкнул меня к стене и прижал широкой ладонью моё плечо. Если мужчина решил, что я стану вырываться, то он ошибся — я не сдвинусь с места, даже если аудитория начнёт гореть от нашего безумства.

Сделав шаг вперед, он оказался в рисковой близости со мной. Я подняла голову, чтобы увидеть, как он уничтожает меня взглядом.

Мы смотрели друг на друга целую вечность, мне так казалось. Потому что столько внутренних терзаний не могло пронестись всего за минуту.

Я не сдержала протяжный «ах», когда он нагнулся к моему уху.

— Если вы решили, что можете давать мне советы, то вы ошиблись. Позволю напомнить, что вы являетесь студенткой моего курса. И я не буду строить иллюзий, что меня заботят переживания о том, есть ли у вас мотивация к предмету или нет, довольны ли вы моими отзывами о способностях студентов или рыдаете по ночам от недосказанности. Если вам нужны овации, то разочарую вас — далеко в этой жизни вы не продвинетесь. Мотивацию, Лилия Николаевна, вы обязаны находить в себе сами. А о глупых замечаниях, возможно будущему начальству, следует решительно забыть. Вам понятно?

Внезапный шум в коридоре дополнил ошеломление, плескающееся в моём теле. Рахманов не растерялся и другой рукой быстро стукнул по выключателю, и свет в аудитории погас.

Оглушающая темнота. Беспокойное дыхание обоих. Разрывающая сердитая горечь.

— Вы больше не будете забывать обращаться ко мне по имени-отчеству, не будете ставить под сомнение мой авторитет и не будете мнить себя всезнающей. Иначе можете отчисляться с моего курса! Уяснили?

Я еле сдерживала отчаянные слезы, которые так и стремились политься из глаз. Только сейчас я поняла, что с каждой новой встречей его любезность хитро обманывала меня. С самого начала я должна была всеми силами держаться от него подальше!

— Не слышу вашего решения! — гневно прошипел он.