Его величество

В небе, заполненном плотными облаками, образовался просвет. Солнечные лучи, блеснув в стеклах окон, пробежались по мебели. Милорадович переступил с ноги на ногу и оказался в полоске света. Его густые крашеные волосы вспыхнули огнем, заискрились.

«У графа голова в огне. Не к добру это. К погибели», – хмурясь, подумал император.

Милорадович, заметив недовольство на лице государя, гордо вздернул вверх голову:

– Сегодня же к полудню отрапортую полною справкой о злоумышленниках.

– Не стоит тебе себя утруждать, Михаил Андреевич, – жалеючи графа, тепло обратился к нему Николай Павлович. – Со злоумышленниками разберется тайная полиция. Я сам свяжусь с их начальником, как его там, с Фогелем. Вы мне, пожалуйста, доложите, как проходит присяга.

– Окончена присяга в Кавалергардском, Преображенском, Семеновском, Павловском, Егерском и Финляндском полках и в гвардейском Саперном баталионе, – живо перечислил Милорадович. – Улыбнулся: – Первыми присягнули лейб-гвардейцы Конного полка. Там у них казус вышел. Но командир находчивый оказался, сами знаете, генерал-адъютант Орлов. Он, завидев, что священник замешкался с чтением присяги, вырвал у него из рук присяжный лист и стал громогласно читать клятвенное обещание.

– Вот и порадовал. Благодарю, – кивнул император.

Милорадович смущенно повел глазами. И снова Николаю Павловичу показалось в смущении графа, в том, как неуклюже повернулся и как, сутулясь, вышел из кабинета, нечто странное. Только вчера это был бравый генерал, дамский угодник, интриган, генерал с кипучим, деятельным характером, властный, самолюбивый.

В дверях выросла фигура генерал-адъютанта графа Орлова.

Высокого роста, крепко сбитый, широкоплечий и с правильными чертами лица, румянцем на щеках, он был прямая противоположность Милорадовичу. Алексей Федорович неторопливо, уверенно доложил о принесенной присяге лейб-гвардии Конным полком.

– Наслышан о вашей находчивости, – махнул рукой император и рассмеялся.

Орлов улыбнулся. Он хотел было сказать что-то про свой полк, но тут распахнулась дверь, и без доклада быстро вошел командующий гвардейскою артиллерией генерал Сухозанет.

– Прошу простить, ваше величество! У нас казус. Артиллеристы требуют немедленно великого князя Михаила Павловича, – взволнованно проговорил он.

Николай Павлович поднялся от стола.

– Успокойтесь, – сказал он твердо, чувствуя, как учащенно забилось сердце и стали мокнуть ресницы. – Успокойтесь, – повторил он, продолжая успокаивать себя. – Говорите неторопливо, подробно.

– Ваше величество! – генерал глубоко вздохнул. – Смею доложить, что утром, когда я начал приводить к присяге 1-ю бригаду конной артиллерии, некоторые офицеры потребовали, прежде чем идти на присягу, личного удостоверения великого князя Михаила Павловича. Они заявляли мне, дескать, великий князь, несогласный на воцарение Николая Павловича, нарочно удален из Петербурга. Порядок восстановлен. Офицеров же, разъехавшихся неизвестно куда, я приказал по мере их возвращения сажать под арест.

Николая Павлович, еще минуту назад внимательно слушавший генерала, вдруг гневно выдавил из себя:

– Возвратить арестованным сабли! Не хочу знать их имен. Не будет присяги – ты сам за все ответишь!

Вошел дежурный офицер.

– Ваше величество! Великий князь Михаил Павлович прибыл! – нарушая правила доклада императору, радостной скороговоркой сказал он.

– Михаил! – теряя выдержку, воскликнул Николай Павлович.

Он бросился к двери. Потянулся к ручке. Тяжелые, дубовые створки дверей неожиданно распахнулись, и в проеме их выросла огромная, чуть сутуловатая фигура рыжеволосого, голубоглазого великого князя.

Генералы Орлов и Сухозанет, учтиво поклонившись Михаилу Павловичу, быстро ретировались из кабинета императора.

– Здравствуй, брат! – протянул Михаилу руки Николай.

– Здравствуй! – радостно сказал Михаил, обнимая за плечи Николая.

Под окнами кабинета раздалась барабанная дробь.

– Это с принятия присяги возвращаются лейб-гвардейцы Семеновского полка, – торжественно сказал Николай Павлович.

– Тогда почему тревога на лице? – оторвав взгляд от окна, спросил Михаил.

– Ты извини, что я вынужден тебя с дороги отправлять в казармы. Несмотря на присягу в большинстве полков, положение остается серьезным, – сказал Николай Павлович, продолжая любовно разглядывать брата.

– Что случилось? – настороженно посмотрел на него Михаил Павлович.

– Ты видел, как сейчас от меня вместе с генерал-адъютантом Орловым вышел генерал Сухозанет. Он сообщил, что в первой бригаде конной артиллерии офицеры требуют великого князя Михаила Павловича. Они меня обвиняют, будто сослал я тебя подальше от столицы. Поспеши к ним. Всюду идет присяга. Артиллеристы отказываются, – Николай Павлович говорил долго, подробно объясняя обстановку в столице, рассказывая о мятежниках, про которых узнал от подпоручика Ростовцева, и признавался в переживаниях с отсутствием брата.

Иногда в разговор вступал Михаил Павлович. Он говорил короткими фразами. Изредка ругался, называя нехорошими словами мятежников.

У дверей они еще раз обнялись, и великий князь отправился в конноартиллерийские казармы.