Его волшебное прикосновение

— Присутствую на рауте, — процедила Селина сквозь стиснутые зубы. — А что ты делаешь здесь, Изабел?

Изабел уставилась на нее, потом рассмеялась и слегка ударила ее по руке веером с отделкой из белого кружева и с алой лентой:

— Ты очень забавна. Такое чувство юмора.

Голубенькие глазки обшарили платье Селины, и изумление, охватившее Изабел, вылилось в приторную кислую улыбку:

— У тебя такое… впечатляющее платье.

— Спасибо, — поблагодарила Селина с наигранной скромностью. — Твое платье тоже очаровательно. Алая кайма — довольно смелое решение, драматичное.

— И благодаря этому платье запоминается, не так ли? — глаза Изабел стали совсем жестокими.

— Конечно, — согласилась Селина. — Собственно говоря, без каймы платье уже невозможно вспомнить, опознать.

— Ясно. — В голосе Изабел послышались лукавые нотки. Она понизила тон: — Может быть, мы сможем… э…

— Может быть, — бросила Селина свысока. — Я буду дома завтра, если ты собираешься заглянуть.

— Надо идти, — прервала их разговор Летти. — Надеюсь, ты знаешь, как выполнить нашу миссию.

— Что она имеет в виду? — грубо спросила Изабел. — И почему тебя сопровождает служанка?

— Летти — моя компаньонка. — Селина взглянула на бесхитростное платье дуэньи из коричневого шелка. Да, надо найти способ достать одно-два красивых платья для Летти. У нее хорошая фигура, яркое лицо. Если ее как следует одеть, она будет выглядеть совершенно очаровательно.

— Компаньонки — те же служанки, — сказала Изабел безапелляционно. — Ну, мне пора идти. Постарайся не слишком бросаться в глаза в этом платье. Ты сгоришь от стыда, если посторонние дознаются, что оно на тебе с чужого плеча.

— А ты не сгоришь от стыда, если посторонние поймут, что прежде оно принадлежало тебе?

Изабел тряхнула белокурыми кудрями, каскадом рассыпавшимися по спине:

— Я буду вынуждена признаться, что дала тебе его в порядке благотворительности, так как ты не можешь позволить себе купить новый наряд.

— Неужели? — Пришел черед Селины состроить холодную мину. — Почему ты думаешь, что твоей истории поверят больше, чем той, какую, может, мне захочется придумать? Например, такой: ты не отдала мне платье, а продала, ибо тебе нужны были деньги.

— Никто тебе не поверит, — нервно засмеялась Изабел. — Но не будем ссориться. Забегу завтра, и я уверена, мы забудем об этих мелких неприятностях.

— Безусловно.

Селина смотрела, как отчаливала Изабел в своем роскошном белом муслиновом платье с множеством оборок, и представила, как можно умело вышить его натуральным жемчугом и носить вместе с украшенным тоже жемчугом белым тюрбаном, который самым выгодным образом оттенит ее темно-золотистые волосы.

— Ты больше не станешь покупать у нее платья, — сказала Летти внушительно. — Теперь пойдем. Мы незаметно послушаем разговоры, пока не узнаем, которая из дам миссис Арбутнотт.

Они вошли в салон. Все леди были в великолепных одеяниях. Вечерние костюмы джентльменов тоже выглядели потрясающе.

— Ага! Вот она. Леди в пурпурном. Совершенно уверена, это миссис Арбутнотт.

— Та крупная дама?

— Да.

— На ней платье пурпурного цвета, но не совсем такого оттенка, как обои на стенах?

— Да.

— И на голове — дурацкий кружевной капор с вишнями из воска?

— Селина! Будь так любезна, следи за своими манерами.

— Я не намеревалась сообщать ей, как глупо выглядит кружевной капор с тульей, возвышающейся на двенадцать дюймов над головой, особенно, когда вишни свисают почти на самые глаза.

— Пойдем-ка со мной, юная леди, — сказала Летти, но на губах ее играла улыбка. — Извините, мадам, вы — миссис Арбутнотт?

Напыщенная женщина, стоявшая перед ними, подняла лорнет и направила прищуренные глаза на Летти:

— Кто желает это узнать?

Селина выпрямилась:

— Добрый вечер, миссис Арбутнотт. Я Селина Годвин, а это моя компаньонка, мисс Летиция Фишер. Моя матушка передает вам свои наилучшие пожелания и благодарит за то, что вы включили меня в число приглашенных на это празднество.

Дама нахмурилась:

— Годвин? Годвин? — Она закрутила головой на заплывшей жиром шее. Бриллианты сверкали на объемистой груди, в ушах, на запястьях и на коротких толстых пальцах.

— Мы знаем неких Годвинов?

Последовал хор неразборчивых отрицаний, и Селина почувствовала, как заливается краской. Но она взяла себя в руки:

— Моя мать — урожденная Мери Деттерлинг. Насколько мне известно, в детстве вы были с ней подругами.

— Добрый вечер, мисс Годвин, — перед Селиной склонился худощавый светловолосый молодой человек с приятным лицом и очаровательной улыбкой. — Роланд Итбери, к вашим услугам.

Он поднес к губам руку, которую Селина наконец догадалась протянуть ему, и поцеловал, как если бы это была самая вожделенная ручка, какую он когда-либо держал.

— Роланд Итбери, виконт, — раздался густой голос миссис Арбутнотт.

Селина сделала книксен:

— Как поживаете, милорд?

— В настоящий момент очень хорошо, — сказал Итбери с озорной улыбкой. — А как поживаете вы?

— Спасибо, милорд, лучше. — Селина инстинктивно почувствовала симпатию к молодому человеку и говорила приветливым тоном, предназначенным только ему.