Его выбор [СИ]

Брэн взъерошил волосы Рэми ладонью и сунул волчонку сладкое яблоко. Спальня, куда перенесли мальчика, была менее удобной, зато более подходящей рожанину. Значит, Рэми все же будет обычным ребенком? Счастливым ребенком, уж Брэн об этом позаботится. И от Жерла все же стоит держаться подальше. Проданная душа, хозяин, враги способные подкинуть в седельную сумку такую тварь… странные тайны у этого дозорного. И жить старшому, как оказалось, совсем в тягость. Но Брэна это вовсе не касается.

Маг. 9. Жерл. Легкая смерть

Как думаешь, что лучше: жить монстром или умереть человеком?

Остров проклятых

Замок спал и видел последние сны. Небо просветлело, одна за другой начали гаснуть звезды. Метель, вчера гонявшая белую пыль по двору, успокоилась, слуги убирали собравшийся у лестницы глубокий, плотно утрамбованный снег.

Жерл не любил такое вот морозное, застывшее время перед рассветом. Тогда больше всего донимала бессонница, лезли в голову глупые мысли, и хотелось… Он бросил повод подбежавшему прислужке, спрыгнул с коня и направился к дверям господского дома. Удавиться хотелось. Может, больше, чем той ночью, когда он был пьян. От стыда, от беспомощности, отравленной стрелой врезавшейся в память.

Двери распахнулись навстречу, дохнуло в лицо упругое, ласковое тепло. Скинув на руки слуги тяжелый плащ, Жерл прошел через холл, свернул в небольшой, тихий коридор и, остановившись у дверей, осторожно постучал.

— Войди.

Внутри было гораздо теплее. В камине потрескивал огонь, отбрасывая на стены таинственные тени, неярко горел светильник на просторном письменном столе с резными ножками, а за столом сидел погруженный в чтение светловолосый воспитанник Эдлая, такой непривычно маленький в кресле опекуна.

— Ты меня звал? — спросил Жерл у стоявшего за креслом Эдлая.

Друг и соратник вопроса, казалось, и не заметил, лишь склонился над воспитанником, перевернул пару страниц и сказал, ткнув пером в желтоватую книгу:

— Прочитай это. Когда прочитаешь, обсудим.

— И тогда я смогу идти на тренировочный двор? — холодно спросил Арман.

— И тогда ты сможешь идти на тренировочный двор, — так же ровно ответил Эдлай. — Но под присмотром Жерла.

— Ты! — вскипел Жерл и сразу же успокоился, когда Эдлай прижал палец к губам, продолжая склоняться над воспитанником:

— Никуда не уходи, пока я не вернусь.

— Куда и зачем мне уходить? — подернул плечами Арман и вновь углубился в книгу.

Жерл тихонько присвистнул. В кресле точно мальчик? Статуя ледяная, а не мальчик. Ни шаловливости, свойственной детям, ни веселого блеска в глазах, ни даже желания сесть в кресле поудобнее, лишь идеально ровная, выпрямленная спина, застывшее лицо и послушно вцепившийся в книгу взгляд.

Ритуал ли испортил Армана, или он с самого начала был таким — Жерл не знал, да и разбираться, по правде, не хотел. Лишь бросил на мальчика последний равнодушный взгляд и направился за Эдлаем к боковой двери, ведущей в библиотеку.

— Присмотри за ним, — уже в дверях приказал Эдлай стоявшему на страже дозорному. — Если с ним что случится, головой ответишь.

Дозорный кивнул и вновь замер у входной двери. Арман же ухода опекуна, казалось, даже не заметил, все так же увлеченный книгой. И все же необычна эта неподвижность и эта холодность. Если только… Жерл отвернулся. Если только Арман не притворяется. Но это невозможно, чтобы одиннадцатилетний мальчишка так хорошо держал себя в руках. Просто невозможно.

Арман перевернул страницу, вновь уставившись в книгу. Дернулся в камине огонь, отразилось его пламя от кожаных браслетов главы рода на запястьях Армана, отблески затанцевали по стенам, и в кабинете воцарилась тяжелая, неприятная тишина. Даже огонь был живее, чем этот мальчик.

— Иди за мной, — Эдлай толкнул замершего Жерла в библиотеку и закрыл за ним низкую дверь.

Библиотека в замке была маленькой и тесной — читать тут, по сути, некому. Потому и остались от прежнего владельца лишь два высоких, до потолка, полупустых стеллажа да небольшой письменный стол у окна. Темнота здесь казалась особой, осязаемой, пропитанной запахом бумаги.

Когда-то Жерл любил такую темноту. Когда-то пробирался тайком в библиотеку, собранную мачехой, чтобы подобно вору выкрасть на бессонную ночь книгу. Потом возвращался в спальню и, стараясь не разбудить чутко спавшего брата, ложился на живот прямо на пол, между шкафом и кроватью, и целую ночь жадно вчитывался в неясном свете свечи в густо исписанные странницы. Где-то вдалеке сопел младший братишка, страницы шелестели под пальцами, свеча медленно догорала, а утром Жерла никак не могли добудиться, и учителя вновь были недовольны его сонливостью. И продолжалось бы это, наверное, бесконечно, только нельзя все время витать в мире книг, однажды приходится испить горечи настоящей жизни.

Случилось это, когда Жерлу едва исполнилось четырнадцать.