Его высокоблагородие

И целовал. Но ничего большего она мне не позволила. Впрочем, я не особо настаивал. Давно уже не подросток протубертатного периода и прекрасно понимаю, что подготовка к действу может приносить не меньше удовольствия, чем само действо. В общем, пока меня все устраивает.

Остаток вечера провел за изучением документов, изъятых у поляков, и систематизацией данных, полученных группой. И наброском будущего доклада Врангелю. Надо же как-то зарисоваться уже в должности резидента. И да, мысли о том, что вполне пора прихватить золотишко и свалить куда подальше, никуда не делись. Но я решил сделать это немного позже. Почему? Да потому что спинным мозгом чувствую – время еще не пришло. А к девяти часам вечера покинул пансион и без происшествий добрался до конспиративной квартиры.

Вся группа, за исключением Суровцевой, тоже была на месте.

Под потолком комнаты витали клубы сизого папиросного дыма, переливаясь причудливыми цветами в мягком домашнем свете керосиновой лампы. Синицын, Пуговкин и Игнашевич резались за столом в картишки, а сотник, вальяжно развалившись на диване, лениво перебирал струны гитары, повязанной по грифу шикарным атласным алым бантом. Увидев, как я вошел, все собрались встать, но я жестом их становил.

– Пока отдыхайте, господа. Только форточку приоткройте, дыма столько, что топор вешать можно. Что нового?

– Грешат на кемалистов лягушатники, – язвительно сообщил Тетюха. – Весь город на уши поставили, окаянцы.

– Аресты идут полным ходом, – добавил вахмистр, лихо шлепнув картой об стол. – И пальба была, сам слышал. Видать, кто-то не очень хотел арестовываться.

– У нас очень мало сведений по кемалистскому подполью, – задумчиво морща лоб, сказал штабс-капитан. – Хотя, думаю, оно уже разгромлено французами.

– Не знаю, как насчет всего подполья… – Игнашевич скрипнул форточкой и обернулся ко мне. – Но их ячейку в доках точно прихлопнули. Восемнадцать человек арестовали.

– Пусть резвятся, – я снял пальто и присел в кресло-качалку. – Чай у нас здесь присутствует? Кстати, что по полякам?

– Мой человечек в городской полиции… – вахмистр поработал насосом, подкачав керосин в примусе, а потом поджег горелку и брякнул на него очень древний с виду медный чайник. – Сообщил, что трупы вчера вечером обнаружили. Но дело сразу забрали англичане. А как у них, увы, неизвестно. Может, Стрелка чего узнала. Я завтра с ней встречаюсь. И да, дом я снял. Небольшой, но с конюшней и садом. В очень удобном месте. На отшибе. Уже можно обживаться. Всего сто лир в месяц.

– А я машину приобрел! – гордо сообщил Синицын. – Это я вам скажу, не авто, а…

– Очень хорошо, Алексей Юрьевич. Не сомневаюсь, вы выбрали очень хороший автомобиль, – я его тактично прервал. – Но к этому мы вернемся чуть позже, а пока обсудим предстоящую акцию. Егор Наумович…

Сотник небрежно отложил жалобно зазвеневшую струнами гитару и сел на диване.

– Серж Полански возвращается к себе домой только после того, как проконтролирует сдачу выручки у кассиров в казино. Это обычно случается к четырем часам утра. В половину пятого – в пять он выезжает домой на своем автомобиле. Сам, без охраны. Иногда с ним бывает какая-нибудь девушка из кордебалета. Спиртным не увлекается, предпочитает гашиш и кокаин. Поговаривают, что он прилично работает ножом. Бывший офицер французского Иностранного Легиона. А вообще, серьезный тип. Гортензия говорила, что его побаивается сам хозяин заведения.

– Квартира у него на последнем этаже трехэтажного дома, – продолжил эсер. – Здесь, совсем рядом. Пару минут ходьбы проулками. Ночью парадное там закрыто. Его запирает портье, а сам уходит к себе в каморку. У всех жильцов есть ключи…

– Очень хорошо. Нам желательно попасть к нему в квартиру, но в случае невозможности Полански надо просто убить. Без особого шума. Если что, будем импровизировать. Уже на месте сориентируемся. Ну что, по капельке коньяка к чайку, господа офицеры? Во что играем? В подкидного? Н-да…

Глава 19

Бывшая Османская империя.

Константинополь. Район Пера

1 февраля по старому стилю. 1920 год. 10:00

Операция сорвалась.

Полански прикатил домой в сопровождении четырех вооруженных охранников, в буквальном смысле прикрывавших француза своими телами до того самого момента, как он дошел до парадного входа особняка.

Признаюсь, шансы у нас все-таки были, даже весьма немаленькие, потому что Игнашевич находился на позиции со своей трещоткой очень близко и мог, при должном везении, положить их всех одной очередью, но я все-таки отменил операцию. Дело в том, что француз появился уже к восьми часам утра, когда улица была полна народу и любая стрельба могла повлечь за собой кучу ненужных жертв. Да и патрули союзников никуда не делись. А устраивать бойню в самом центре Константинополя в мои планы не входило.

В общем, не сложилось.