Его заложница (СИ)

Все просто: белая рубашка, костюм, парфюм, дорогие часы известного бренда, до блеска начищенные туфли и скучающее выражение лица. И вот меня уже пропускают внутрь. Нет, все серьезно. Павлов трясется за свою шкуру, на входе обыскивают и проверяют с металлоискателями. Оружия при мне нет, я не убивать сюда пришел. Хотя знаю тысячи способов, как это сделать и без ствола.

Беру бокал виски в баре и теряюсь в толпе. Поднимаюсь на второй этаж в виде мансарды, облокачиваюсь на перила и ищу кошку. Много времени не уходит. Я узнаю ее сразу, даже со спины, по волосам, по идеальной осанке, по фигуре и главное по родинке на лопатке.

Красивая.

Сегодня не просто кошка. Пантера. В черном шелковом платье. Такое строгое спереди, с уздечкой под горло и длинными рукавами, но до безобразия открытое сзади. Спина голая до неприличия, почти до задницы, и длинная юбка в пол.

Шикарная женщина.

Статная, породистая. Макияж, длинный серьги, красивые локоны, туфли на шпильке.

Где-то полчаса как идиот зависаю на ее образе, фиксируя каждую деталь, не замечая ничего вокруг.

Хочу.

Дико.

Зверь внутри рычит, требуя взять свое. И только нажравшись ее образа досыта, начинаю замечать окружение. Ее женишок рядом. Лапает кошку, притягивая к себе, а та ему улыбается, что-то шепча.

Дрянь!

Сжимаю бокал в ладони настолько сильно, что трескается стекло. Ревность сжирает. Как будто я имею на это право.

Пришел посмотреть?

Смотри.

Доволен?

Она счастлива со своим женишком. Можно уходить. Но нет, я иду вслед за ней в сад, словно одержимый. Потому что эта ведьма не отпускает меня, посадила на поводок и тащит за собой. Что там говорил Мирон? «Дочка врага». Да плевать мне, чья она дочка, хоть самого дьявола.

Произношу ровно то, что говорил ей в день покушения, а сам вдыхаю ее запах, как ненормальный. Сладко, приторная карамель. Никогда не любил такие запахи, а сейчас с удовольствием травлюсь. Прикасаюсь, ощущая, как сердце набирает обороты. Я готов вырвать чёртово сердце, которое так рвется, и отдать его ей. Пусть забирает, но вернет мне душу, которую забрала.

Требую ответов. Какого хрена она продолжает отдавать себя этому мудаку? Нет, опять лгу, дело не в ее женишке. Был бы на его месте любой другой, я бы так же рычал и ревновал. Зверь эгоистично требует ее верности. И мне разорвать ее хочется за то, что позволяет касаться себя чужим рукам.

— Отвечай! — рычу в ухо. Перебарщиваю, сильнее сжимая волосы, тяну так, чтобы прогнулась и посмотрела мне в глаза. Дрожит кошка, помнит мои прикосновения, отзывается даже на грубость. 

— Чего ты хочешь? — глотает воздух, но прикрывает веки, пряча от меня глаза. 

— Я хочу знать, каково это – прыгать из одной постели в другую?! — вдавливаю пальцы в ее талию. Крышу сносит окончательно, зверь воет, требуя взять, показывая, кому принадлежит. — Сбежала от меня, — скольжу рукой ниже, хватаю шелк платья и тяну его вверх. — Спешила к женишку?! — рвет меня и все. Как представлю, что эта кошка точно так же извивается и дрожит с другим, планки сносит. 

Солги мне, девочка, скажи, что ничего не было, скажи, что мне все показалось, все что угодно, только не молчи.

А кошка смеётся с закрытыми глазами. Выворачивается в моих руках, вынуждая намотать ее волосы на кулак, хватает меня за лацканы пиджака и тянется к лицу. Так близко, чувствую ее горячее дыхание с ароматом шампанского. И губы в миллиметре от моих. Глаза зелёные, горящие. Дикая кошка.

— Разве есть разница, с кем я и как? — голос хитрый, с мурлыкающими нотками. Да бл*ть! 

В точку!

Нет разницы.

Мне должно быть все равно.

Но…

Перехватываю ее руки, отрывая от пиджака, и одновременно впиваюсь зубами в малиновые губы, съедая на хрен всю помаду. А она так сладко стонет в мой рот, будто голодная не меньше, чем я. Нет, я ее не целую, я наказываю, я стираю своими губами чужие губы. Я пожираю, терзаю нас этим поцелуем, доказывая, что никто и никогда ее так не поцелует.

Ненавижу.

Как же сильно я ее ненавижу за эти чувства.

Хватаю девочку за талию и сажаю на перила. Александра ахает, а потом опять смеется, хватая меня за пиджак. Забираюсь руками под ее юбку, задирая подол. Темнеет, мы далеко от главного зала, в неосвещенной беседке, вокруг нас никого, но где-то вдали звучит музыка и слышно голоса. Александру Павлову могут начать искать в любой момент. Но мне все равно, я вообще сейчас об этом не думаю. Я вообще не думаю, действую на голых инстинктах и дикой жажде. Кусаю ее за губы, одновременно находя маленькую пуговку на шее, на которой держится ее платье, расстегиваю и сдираю верх платья, освобождая голую грудь.

— Где твой бюстгальтер? — еще один укус за пухлые губы, и тут же нежно зализываю. 

— Платье не предусматривает, — дерзко заявляет кошка. — Что ты делаешь, нас могут увидеть, — задыхаясь, говорит мне, пытаясь оттолкнуть. Ну, нет, зверь уже учуял запах своей самки и не отпустит, пока не заклеймит.