Его запрет

Говорят, любовь длится три года. Как по мне, это глупость. Возможность оправдать неудачные отношения. Любовь — она на всю жизнь. Уверена, я не смогу полюбить другого мужчину так же сильно, как Славу.

— Лиз, — удивленно шепчет мужчина, приоткрывая глаза. Осматривается, падает на подушку и ухмыляется.

— Ты забыл, что я приехала с тобой?

— Нет, — он мотает головой, растирая лицо ладонями. — Думал, что ты опять мне приснилась.

— Я тебе когда-нибудь снилась?!

Он садится, ерошит волосы, смотрит на меня исподлобья.

— Слишком часто, Ляль. Изводила меня. Кстати, здесь ты тоже уже была. Во сне, — он садится на край кровати, расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке. — Поможешь?

Одну за другой я вынимаю круглые белые пуговички из петелек.

— Чай уже остыл, — зачем-то говорю, заполняя напряженную тишину. Именно напряженную, потому что мы оба понимаем, зачем я здесь. Я бы могла остаться в гостиной, но сама пришла в спальню. Я останавливаюсь. Рубашка заправлена в брюки, чтобы освободить ее, мне нужно расстегнуть ремень.

Глава 21. Вячеслав Сизов

— Чай уже остыл, — севшим голосом говорит Лиза.

Она вся дрожит, расстегивая пуговицы на моей рубашке. Доходит до нижней и останавливается. Чтобы расстегнуть и ее, нужно вытянуть полы из брюк. Девочка поднимает на меня взгляд. Именно тот взгляд, что въелся мне в подкорку. От которого мурашки бегут по коже. Никто больше так не смотрит. Только Ляля.

— Не хочешь остановиться? — сам не знаю, зачем спрашиваю, ведь я уже не остановлюсь. Не отпущу. Хочу, чтобы стала моей. И это желание настолько сильное, что кровь пульсирует в висках.

Она отрицательно машет головой и берется за пряжку ремня. Аккуратно вытягивает кожаную полоску, едва касаясь пальцами кожи на животе. Этих касаний хватает, чтобы член окаменел, топорща ткань брюк. Лиза шумно выдыхает, сглатывает… вот какой предел, оказывается, у храброй Лизы.

Я быстро снимаю рубашку, отбрасываю ее в сторону, не даю одуматься или засомневаться, целую Лизу. Сразу проникаю в горячий рот языком. Опрокидываю девочку на спину, нависаю, а хочется раздвинуть коленом ее бедра и вжаться. Потереться членом. Не тороплюсь, жду, когда она расслабится, когда перестанет испуганно сжимать бедра, когда обнимет меня, когда ее руки скользнут по шее, царапнут спину, опустятся к пояснице.

Отталкиваюсь от кровати. Ляля лежит с закрытыми глазами, дышит поверхностно и часто, облизывает припухшие влажные губы.

— Посмотри, — прошу я. Хочу видеть глаза.

Она резко их распахивает, почти черные, с безумной поволокой. Смотрит на меня.

— Я люблю тебя, — шепчет едва слышно, окончательно лишая выдержки.

Мне сносит голову, как сопливому пацану, я целую Лизу без прежней осторожности. Натурально пожираю. Отвлекаюсь от губ и спускаюсь по подбородку к шее. Втягиваю нежную кожу, провожу по ней языком, прикусываю.

— Блузка мешает, — говорю не своим голосом, отстраняясь, и без особых усилий справляюсь с пуговицами. Я много раз видел Лялю в купальнике, в крохотном топе, но это все не то… Такой ее видели многие, а сейчас в белом тонком кружеве она только для меня. — У меня не было сегодня шансов, да? — спрашиваю я, поднимая взгляд.

— Нет, — Лиза улыбается. — Никаких, — привстает, помогает снять блузу, наблюдает за мной исподлобья, пока я расстегиваю боковую молнию на юбке и тяну ее вниз по бедрам.

— Я вижу, — на девочке белоснежное белье. Подобное точно не надевают в офис, оно создано для того, чтобы соблазнять. Почти прозрачное. — В этом ты ходила весь день у меня перед носом? — спрашиваю я, касаясь тугого розового соска, просвечивающегося сквозь кружево.

Дыхание Лизы сбивается.

— Нет. Я переоделась перед тем, как ехать домой…

— Ляль, ты меня добьешь сегодня.

— Тебе не нравится? — с другой бы мог подумать, что вопрос наигранный, но не с ней.

— Мне охренеть как нравится, — одновременно хочется побыстрее избавить ее от белья, увидеть абсолютно обнаженную и продолжить играть. Я выбираю второе. Растягиваю удовольствие. Веду подушечкой пальцев по кромке белой ткани, кружу вокруг соска, срывая тихие всхлипы. Спускаюсь по ребрам, животу… Смотрю в лицо девочки и читаю предвкушение и совсем немного страх.

— Слав… — выдыхает она, чувствуя прикосновения к внутренней стороне бедра. Пытается закрыться, подтягивая ногу.

— Нет, Ляль, — не позволяю, вклиниваюсь коленом, но не спешу. Целую в губы, отвлекаю, рукой поднимаюсь по ребрам и накрываю мягкую грудь. Сосок царапает ладонь.

— М-м-м, — стонет мне в губы.

И мне хочется услышать еще один стон. Я перекатываю тугую вершину между пальцами. Лиза выгибается.

— А-а-ах!