Его звали Бог, или История моей жизни

Мы прошли на кухню. Марина поставила варить кофе и стала делать бутерброды. Все это время она не сводила с меня глаз. Я заплакала. Марина подала мне платок. Я поведала подруге свою печальную историю.

Маринка внимательно слушала, губы ее дрожали, в глазах плескалось сочувствие. Когда я замолчала, она отпила из своей кружки и тихо произнесла:

— Почему ты не позвонила мне раньше, когда был жив Матвей и когда у тебя все было хорошо?

— Прости. Знаешь, только сейчас я начинаю понимать, что у меня ничего хорошего с Матвеем не было. Он любил меня, не спорю, да и я его тоже, только это была вовсе не я, а бездушная, холеная, зажравшаяся сука. Я не звонила потому, что, будучи замужем, стала неудачницей, понимаешь? Мне не хотелось ворошить то, что было связано с моей театральной студенческой жизнью. Я не состоялась как личность. Половина наших однокурсников ведет какие-то программы на телевидении, даже те, кто вообще не подавал никаких надежд. Это профессиональная зависть, пойми. Ты для меня была бы напоминанием о моей несбывшейся мечте, а это для меня очень больно. Мне казалось, что ты стала замечательной актрисой, играешь в солидном театре…

— Это не объяснение.

— Может быть.

— Я не стала замечательной актрисой, а осталась преподавать на кафедре.

— Почему?

— Не каждый может пробиться туда, куда он хочет. К тому же я никогда не подавала каких-то особых надежд.

— Ты замужем?

— Разведена. Детей нет. Я хотела тебе позвонить, но не позволяла гордость. Ты очень резко оборвала наши отношения, казалось, что, кроме Матвея, для тебя вообще больше никто не существует. Позже это стало навязчивой идеей.

— Надо было позвонить.

— Думаешь? Мне казалось, что тебе это не надо. Послушай, давай выпьем.

— Давай.

Маринка достала бутылку бренди, и мы начали смаковать этот божественный напиток.

— Тебе на работу сегодня надо? — поинтересовалась я.

— Завтра, — ответила она.

Не прошло и часа, как все стало по-прежнему, словно и не было этих долгих лет. Маринка никак не могла успокоиться, глядя на мою голову.

— Послушай, а давай я тебя покрашу. У меня краска есть классная.

— Какой цвет?

— Темный гранат.

— Ты думаешь, седина закрасится?

— Конечно. Это же не красящий шампунь, а настоящая итальянская краска. Моя мама такой постоянно пользовалась.

— Кстати, а где твоя мама?

— Умерла год назад.

— Извини, я не знала.

— Ничего страшного, ты много чего не знала. Так ты будешь краситься?

— Буду, — улыбнулась я.

— Тогда сними с себя это тряпье и надень мой халат.

— Между прочим, я купила это тряпье за четыреста баксов…

— Ты ненормальная, — засмеялась Маринка.

Я стала переодеваться. Маринка взяла мой пакет, заглянула в него и замерла:

— Жанна, что это?

— Пистолет, разве ты не видишь.

— Ты умеешь стрелять?

— Да, меня Матвей на охоте учил.

— Для чего он тебе?

— Убивать.

— Ты сумасшедшая.

Маринка развела краску и намазала мне волосы.

— У Матвея было много врагов?

— Даже чересчур.

— Почему?

— Потому что у него было много бабок. Когда у человека есть деньги, то обязательно будут и недоброжелатели. Понимаешь?

— Конечно, не дура. Жанна, ты же сама говоришь, что ты в розыске, значит, тебе нельзя появляться на улице?

— Естественно. Ты веришь мне, что я не убивала этого блондинчика?

— Я тебе всегда верила.

— Маринка, мне нужна твоя помощь. У тебя должно быть целое море знакомых гримеров или стилистов, как теперь модно говорить. Помнишь ту чудную Леночку, которая работала стилистом на нашей кафедре?

— Она умерла полтора года назад.

— Что с ней?

— Разбилась на машине.

— Извини, я не знала.

— Ты много чего не знала.

— Так вот, мне нужен хороший гример.

— Это без проблем. Можно хотя бы поинтересоваться, что ты задумала?

— Понимаешь, я хочу помочь одному человеку. Он пострадал из-за меня.

— Павлу?

— Ему. У меня есть фотография человека, которого он должен убить. Я хочу с ним встретиться и кое о чем побеседовать.

— Зачем тебе это надо? Ты влюбилась?

— Нет, боже упаси, какая может быть любовь. Просто он неплохой парень.

— Разве киллер может быть неплохим парнем? Что ты такое говоришь! Он убийца.

— Марина, все мы в душе убийцы. Он убивает не потому, что это ему нравится, а потому, что ему нужны деньги. Наше великое государство заставляет нас убивать.

— Послушай, Жанна, я сама умею неплохо гримировать, да и ты, кажется, раньше тоже могла. Зачем приглашать кого-то со стороны, я сама прекрасно все сделаю.

— Спасибо.

Я пошла смывать краску, а потом с удовольствием посмотрела на себя в зеркало.

— Ну вот, совсем другое дело, — вздохнула Маринка. — Теперь передо мной молодая красивая Жанка, а не какая-то старая карга.

Я достала золотую цепочку с медальоном и протянула ее Маринке.

— Что это?

— Это тебе на хранение. Спрячь подальше, пока она мне без надобности.

— Можно посмотреть?

— Чего ты спрашиваешь…

Маринка открыла медальон и стала внимательно рассматривать рисунок под стеклышком.

— Как ты думаешь, что это?

— Если я не ошибаюсь, то это похоже на язык древних римлян.

— Ты шутишь?

— Серьезно.

— Ты хочешь сказать, что здесь что-то написано?

— Думаю, что да.

— И ты можешь прочитать, что именно?

— Нет, конечно. Я же не древняя римлянка, — засмеялась Маринка.