Его звали Бог, или История моей жизни

— Ты хочешь сказать, что я начну к ней хорошо относиться?

— Нет. Я не это имел в виду. Просто хватит смертей, Жанна. Больше не надо.

— Ты и в самом деле так считаешь?

— Считаю.

— А кто, по-твоему, ответит за смерть Матвея?! Или это надо оставить безнаказанным?

— Жанна, опомнись! Матвея не вернешь, а нам с тобой жить!

— Ты хочешь, чтобы я отреклась от своего прошлого?

— Нет. Просто не надо жить прошлым. Научись жить настоящим.

— Я стараюсь, Паша, но у меня ничего не получается. Имею ли я право создать новую семью, если предала первую?

— Бог всегда нам дает возможность исправиться. Ты уничтожишь Галку, а что дальше? Она не виновата. Она обычная пешка в этой игре, пойми. Она зарабатывает себе на кусок хлеба не самым честным путем, но ею манипулируют крутые дяди. Кого еще ты хочешь найти?

— Я хочу найти гада, который приказал убить Матвея.

— Это невозможно, Жанна. Здесь ты бессильна. Ты же не можешь разбить в пух и прах все криминальные группировки?! Это абсурд, согласись. Ты наказала тех, кто тебя насиловал. Я думаю, этого достаточно.

— Хорошо. Тогда я хочу прикончить убийцу Матвея.

— Жанна, но это же полнейший бред. Ты никогда не узнаешь, кто стрелял в твоего мужа. Скорее всего, этого человека уже нет в живых. Как правило, исполнителей убирают как ненужных свидетелей. Остановись, девочка моя! Кто-то же должен тебя остановить!

— Я не знаю, Паша. Я ничего не знаю… — Я села на стул и вытерла слезы.

— Жанна. Ты умная, сильная женщина. То, что ты сделала, достойно восхищения. Но тебе не следует обольщаться. Человеку не может везти всегда. Ты никогда не докопаешься до сути и не уничтожишь тех людей, которые причастны к смерти твоего мужа. Заметь, я сказал: не одного человека, а людей. Их слишком много, Жанна. Даже слишком. Пойми, это не Артём. Москва — это воровской город. Ни в одном городе криминальные авторитеты не имеют столь сильного влияния, как в Москве. Разве что только Сочи может в этом сравниться со столицей. Москва уже давно превратилась в Чикаго тридцатых годов — со взрывами, автоматными очередями по ночам. Таких, как твой Матвей, будут отстреливать еще долгое время, и от этого никуда не денешься. Это закон жизни — выживает сильнейший. Ты уже и так сделала больше, чем можно было сделать в этой ситуации.

Я кивнула:

— Наверное, ты прав, Паша.

На следующий день мы подъехали к Маринкиному дому. Подозрительных машин я у дома не заметила. Квартиру никто не взламывал. Маринка пошла домой, взяв с меня слово позвонить при первой же возможности. А мы с Пашкой поехали обратно. В машине я жалобно посмотрела на Пашку:

— Пашенька, давай по центру проедем.

— Зачем?

— Знаешь, хочется свой дом увидеть. Хоть одним глазком на него взглянуть.

— Может, не стоит. Зачем лишний раз расстраиваться?!

— Ну, Пашечка, ну, пожалуйста…

— Ладно. Поехали. Тебе разве откажешь.

Я захлопала в ладоши и стала показывать дорогу. Доехав до места, я попросила припарковать машину у соседнего дома. Дверь закрыта. Судя по всему, после моего отъезда сюда никто не приходил. Хотя может быть и так, что за домом ведется наблюдение. Конечно, трудно представить, что человек способен бросить свой дом, тем более такой. Посмотрев на окна своей спальни, я представила спящего Матвея в дорогой шелковой пижаме. Вспомнила, что он постоянно вздрагивал ночью. Мне нужно было обратить на это внимание, но я не придала этому особого значения. В последнее время он часто просыпался в холодном поту и смотрел на часы. Конечно, он знал, что ему предстоит умереть, как я сразу не догадалась? Человек предчувствует приближение смерти и жутко ее боится.

Случайно я перевела взгляд на Пашку. Он был крайне измучен и глубоко несчастен. Какая я дура! Сижу и думаю о прошлом, тем самым поставив в идиотское положение близкого человека. Это равносильно тому, что он будет стоять у дверей квартиры своей девушки, а я буду ждать, когда он наконец настрадается.

— Ты что, здесь живешь?

— Да.

— Ну и домина у тебя! Любой новый русский позавидует. Кем, ты говоришь, был твой муж?

— Директором коммерческого банка.

— Конечно, при таком муже можно иметь такой дом. В нем, наверное, полно прислуги?

— Я распустила всю прислугу. Зачем она теперь, если дом пуст? Паш, можно я на секунду домой забегу?

— Ты что, совсем спятила? Ты же в розыске. За домом следят. Мы уже и так тут примелькались. Надо уносить ноги.

— Ну, Паша…

— Нет, я сказал! Пойми, если ты войдешь в этот дом, то больше никогда из него не выйдешь. Тебя увезут в ментовку.

Паша надавил на газ, и машина тронулась, а я еще долго оборачивалась на свой особняк.

— Знаешь, всякое бывает в жизни. Такой роскошный дом, казалось бы, живи не хочу, но я была в нем глубоко несчастна, несчастна настолько, что ты даже и представить себе не можешь. Я страдала, сходила с ума от одиночества, погрузилась в глубокую депрессию…

— Правду говорят, что у богатых свои причуды. Богатые тоже плачут.

— Между прочим, богатым в тысячу раз тяжелее, чем бедным.

— С чего ты взяла?