Его звезда

— Какая ты сладкая… — с неохотой отрывается от меня Эмин, как от любимого лакомства, а я таю, как молочный шоколад при высокой температуре. Мне вдруг захотелось побыть той самой пошлой девочкой, которая говорит всякие дурости своему парню.

— Съешь меня? — быстрый самостоятельный поцелуй, дерзко смотрю в карие глаза. Эмин чуть-чуть растягивает губы в улыбке, разом заменив негу жёстким выражением глаз.

— Стелла, я очень хочу тебя не только съесть, но и облизать вдоль и поперёк.

От этого откровенного признания краснею. Я хоть и не девственница, но опыт мой настолько скуден и двояк, что не умею принимать без смущения такие слова.

Его палец очерчивает линию моей нижней губы, гладит по щеке, легонько щёлкает по носу.

— Расслабься, я ничего такого не сделаю, — делает паузу, вытаскивает резинку с моих волос. — Мне нравится, когда они распущены. Я не раз представлял их на свой подушке, занимаясь тобою сексом.

Конечно, мне хотелось услышать немного другое, здравый смысл напомнил, что лучше ограничиться поцелуем и не переступать черту, подумать о тех, кто его ждал в Грозном. Только что-то плохо мне думалось о тех, кому Эмин принадлежал, сейчас он рядом со мною. Эгоизм? Чистой воды!

— Я люблю тебя.

Я люблю тебя. И могу это тысячу раз повторить ему, себе и всем, кто спросит. Кто-то фыркнет и скажет, какая это любовь. Это скорей фантазия, представление того, чего на самом деле нет. А я все равно скажу, что люблю. Люблю не только эта внешность. Люблю каждый его принцип, которыми он руководствуется, даже если они идут во вред моему личному счастью. Люблю его непонятную религию, нет, мусульманкой мне не стать, но я люблю эту веру за то, что мой любимый ей принадлежит. Люблю его ответственность, она характеризует его очень надёжным человеком, быть под опекой Эмина, значит быть под его защитой. Люблю за… И можно бесконечно перечислять за что, но по итогу все равно скажу: люблю просто так.



28 глава

Эмин

— Ты уезжаешь? — оборачиваюсь, Стелла стоит на крыльце, с каким-то страхом ждет ответа. Приподнимаю уголки губ в улыбке.

— Мне надо в город. Я вернусь, — подхожу к своему джипу, чувствую ее за своей спиной, ее тепло, ее беспокойство, что оставлю. — Стелла, я вернусь! Веришь? — поворачиваюсь к ней, смотрю в ее голубые глаза. Кивает, но вижу, что не верит, что сдерживает себя от слез и от просьб остаться.

— Чтобы ты не сомневалась, я оставлю свои вещи, — вытаскиваю с заднего сиденья дорожную сумку. Сразу же улыбается во все свои 32 белоснежных зуба, расслабляется. Сам собою борюсь в соблазне ее поцеловать, вдруг кто-то увидит. Хотя от Гены и Галины Ивановны нет смысла скрываться, те кажется все давно поняли без нас, поняли то, что мы еще сами не можем друг другу объяснить. И как я еще не сошел с ума от ее присутствия, от ее улыбки, от ее запаха? Увидев ее, когда приехал, осознал, что именно Стеллы и не хватало мне все эти дни, месяцы, дни, когда меня прессинговали, давили родственники и собственная мать.

Я терпел до последнего, старался быть прежде всего хорошим сыном, потом уже братом, племянником и дальним родственником. Однажды мать без стука заявилась в кабинет, стала выносить мне мозг. Повода особо не нужно было иметь для этого, своими глупыми претензиями она вытягивала из меня последние капли терпения и сдержанности. Было ли мне стыдно, когда я на нее рявкнул, в грубой форме указал место в доме и обозначил положение вещей? Нет. Зато все присутствующие в тот день родственники узнали, что я умею скалить зубы. Еще несколько таких стычек и ко мне теперь подходили по особым важным вопросам. Мама поджимала губы, пыталась молчанием показать, как ее обижает, унижает мое отношение, я делал вид, что меня это не касается. Став жестче, сразу за спиной стали говорить, что превратился в тирана, самодура, деспота, а в лицо лицемерно улыбались. Если раньше в мой дом могли прийти без приглашения, то теперь заранее звонили и интересовались можно иль нельзя.

Сестры Булата справились с трагедией, не ушли в себя, старались хорошо учиться и помогать у меня дома по хозяйстве матери и Амине нянчить ребенка.

Иман попросила разрешения по осени поступить в медицинский университет. Я согласился, поручив Али узнать, куда можно отправить девушку, чтобы было недалеко, чтобы можно было все проконтролировать и в случае чего оперативно приехать к ней.

Сана ждала, когда я ее выдам замуж, у нее не было желания учиться дальше после школы, и мои уговоры подумать о том, что нужно в жизни что-то уметь, кроме как обслуживать мужа и рожать детей не имели никакого эффекта. Плюнул, стал присматриваться к парням в нашем окружении, чтобы когда выйдет срок траура сосватать Сану по ее желанию, не насильно. Перед этим, правда, я у нее поинтересовался, есть ли кто на примете. Сестра ответила, что полностью полагается на меня в этом вопросе.