Эгоист

Освободив его от слова, судьба, пусть и не совсем деликатно, распорядилась весьма удачно. Честь джентльмена, видите ли, не позволяла сэру Уилоби нарушить его первым. Другое дело — девушка, охваченная ревнивой досадой, ей извинительно все! Вместе с тем свет имел возможность убедиться, что ее поступок не причинил сэру Уилоби ни малейшего страдания. Мисс Дарэм, так утверждали люди знающие, была избранницей леди Паттерн. У самого сэра Уилоби никогда к ней сердце не лежало — и вот наконец ему удалось склонить на свою сторону леди Паттерн: отныне ничто уже не препятствует его союзу с мисс Дейл. Исполненная романтической прелести, история эта вызвала во всем графстве волну сочувствия к общему любимцу. Быть может, общественное мнение отнеслось бы холоднее к сэру Уилоби, если бы он остановил свой выбор на бедной и незнатной девушке с самого начала. Но общество было так потрясено поступком мисс Дарэм, обществу так претила мысль об унижении столь выдающегося его представителя, что оно было готово простить сэру Уилоби и бесприданницу. Отныне Констанцию величали не иначе как «эта сумасбродка». А у Летиции обнаружилось множество новых достоинств; все вдруг оценили мягкость ее обхождения, ее живой и острый ум и поняли, что именно о такой леди Уилоби они и мечтали — о гостеприимной хозяйке, призванной оживить церемонную скуку Большого дома. Уступая настоятельным приглашениям леди Паттерн, она сделалась частой гостьей в этом доме. Иногда она заставала там и самого сэра Уилоби, который был поглощен устройством своей химической лаборатории и никого не принимал, на что никто, впрочем, и не был в претензии, ибо все сознавали, что какое-то время ему иначе нельзя. Он с головой ушел в науку и ни о чем другом не говорил; в наш век, утверждал он, только она и достойна беззаветной преданности. Летиция, надо полагать, не попадала под это широкое обобщение, — во всяком случае, он продолжал за ней ухаживать со скромным достоинством человека, который чудом вырвался из ненавистных пут и вернулся к предмету своего первого, самого глубокого чувства.

Непритязательное ухаживание сэра Уилоби длилось два-три месяца, а по истечении этого приличествующего обстоятельствам срока сэр Уилоби покинул родной край и отправился в кругосветное путешествие.

Глава четвертая

Летиция Дейл

Внезапный отъезд сэра Уилоби вновь поверг общество в недоумение.

Не будем заглядывать в душу женщин, которые привыкли стоически переносить голод. Они, должно быть, находят для себя некую неведомую нам пищу, ибо как-никак не умирают от истощения. Надо полагать, они довольствуются самой нехитрой пищей и обогреваются скудным запасом тепла, отпущенного им природой, ибо жизнь еле теплится в этих созданиях, которые даже не заявят о своих муках во всеуслышание. Эти парии, которые не умеют воспользоваться патетичностью своего положения, в конце концов вызывают чувство снисходительной жалости, столь близкое к презрению. Больше месяца держало общество наготове жилетку, и если бы Летиция соизволила омочить ее слезами и разыграла бы по всем правилам провинциальную драму, ее бы носили на руках. Разумеется, в этом случае образовалась бы антидейловская партия, партия холодных людей, осуждающих Летицию за ее притязание из глубины своего ничтожества взойти на трон Паттернов; но зато, в противовес этой партии, образовалась бы и другая — партия антиуилобистов; в нее бы вошли два-три революционера, жаждущие свергнуть иго тирании (а таковые у нас в Англии объявляются при малейшем признаке общественного брожения), небольшое число отзывчивых душ, обладающих врожденным даром сочувствия и неиссякаемой способностью отвечать слезою на слезу, да кучка добрых самаритян, вечно поспешающих на помощь страждущему человечеству. Но представление не состоялось. Летиция по-прежнему, с тем же выражением скромного благочестия на лице, по воскресеньям посещала церковь, по-прежнему принимала приглашения в Большой дом, присутствуя в тесном семейном кругу при чтении писем Уилоби, в которых ее имя не упоминалось, и довольствуясь этими сухими корочками. Она не пожелала воззвать к общественному сочувствию.