Эгоист

К вечеру перед виллой остановился наемный экипаж, из которого вышла девушка в скромном дорожном платье и в сопровождении Густава направилась к дому. Фрида Пальм была юное создание со стройной хрупкой фигуркой и бледным, несколько испуганным лицом, которое скорее можно было бы назвать заурядным, если бы не живые темные глаза, светящиеся каким-то потаенным светом. У входа они неожиданно почти лицом к лицу столкнулись с Зандовым-старшим. Тот удивленно поднял брови, и Густав счел необходимым предупредить его вопрос.

– Мисс Пальм, – коротко представил он брату свою спутницу. – Она приехала по приглашению мисс Клиффорд. Я собираюсь проводить ее в отведенную ей комнату.

Вернувшись через пару минут назад, Густав нашел брата на прежнем месте.

– Я вижу, ты стал галантным кавалером? – с иронией заметил Франц Зандов.

– О, вовсе нет! Просто по желанию мисс Клиффорд я встретил на вокзале эту девушку, которой она интересуется, и проводил сюда, – объяснил он. – Тебе ведь известно, что я должен был освободиться сегодня раньше от занятий?

– Вот как? Значит, ты уже настолько завоевал доверие Джесси, что она дает тебе подобные поручения? – спросил Франц Зандов, видимо, очень довольный таким успехом своего брата.

В это время они уже поднялись по лестнице. Войдя в гостиную, Густав энергично принялся за дело.

– Мой брат уже видел вашу протеже, – обратился он к Джесси, – мы встретились с ним внизу у входа.

– Что это за новое знакомство, Джесси? – спросил Франц Зандов с необычайным для него интересом. – Я ничего не слышал ранее о нем.

Только теперь, когда дело подошло к первой лжи, Джесси почувствовала всю тяжесть взятой на себя обязанности; однако делать было нечего, она была вынуждена продолжать раз начатое и поэтому с некоторым смущением ответила:

– Это одна молодая немка, которую мне горячо рекомендовали в Нью-Йорке. Она приехала сюда поискать места компаньонки, и вот я захотела… я думала…

– Да, в своей чрезмерной доброте вы пошли далеко, – вмешался Густав. – Эта мисс Пальм, кажется, поистине молниеносно завоевала вашу симпатию. Представь себе, Франц, мисс Клиффорд оказала ей гостеприимство в своем доме и вполне серьезно намерена сделать ее членом нашего общества.

Джесси кинула на него возмущенный взгляд, но не могла отказаться от предложенной помощи.

– Совершенно верно, – сказала она. – Я пригласила к себе мисс Пальм на несколько недель, конечно, если ты ничего не имеешь против, дядя.

– Я? – рассеянно протянул Франц, ища глазами вечерние газеты. – Да ведь ты знаешь, что я никогда не вмешиваюсь в твои домашние дела. Тебе, конечно, будет приятно иметь около себя нового человека, в особенности, если у него достаточно хорошие рекомендации, поэтому устраивайся так, как тебе угодно.

С этими словами он вышел на террасу.

– Я видел, что должен прийти вам на помощь, – тихо произнес Густав, обращаясь к Джесси. – Вы совсем еще неопытны во лжи.

– Что это? Вы, кажется, еще упрекаете меня? – возразила ему Джесси, тоже понизив голос, который дрожал от гнева. – Впрочем, совершенно верно: я еще не обладаю такой виртуозностью во лжи, как вы.

– О, вы научитесь этому с течением времени, – совершенно спокойно произнес Густав. – В случае затруднений прошу всегда обращаться ко мне, тут уж я не упаду лицом в грязь.

В этот момент с террасы раздался голос Франца Зандова:

– Густав, ты уже читал сегодняшние вечерние газеты? На немецких биржах очень оживленно, курс значительно поднимается. Здесь, в твоей бывшей газете, ты найдешь подробный отчет об этом.

– Ах, вот как? Курс действительно поднимается, – подхватил Густав, тоже выходя на террасу и беря от брата газету.

Тот углубился уже в другую газету, а потому не заметил, с каким презрением Густав перевернул страницу с биржевым отчетом, не удостоив его даже взгляда и обратив все свое внимание на передовую статью, обсуждавшую политическое положение.

Джесси следила за ним глазами и, видя, как он склонился над газетой, презрительно сжала губы.

– Бедное, бедное дитя! Какова-то будет твоя участь возле такого эгоиста! – произнесла она.

ГЛАВА VI

План Густава, начавший так счастливо осуществляться, был приведен в исполнение. Молодую иностранку приняли в доме так просто и свободно, что у Зандова не возникло ни малейшего подозрения. Однако Фрида, несмотря на все свои старания казаться благодарной, оставалась посторонней в этом чужом для нее доме. Быть может, ее подавлял непривычный комфорт, резко контрастировавший с непритязательной обстановкой ее предшествующей жизни. Она оставалась молчаливой, замкнутой, и даже любезность и дружелюбие Джесси не могли растопить лед ее сдержанности.