Эгоист

— Да, внешне, но я предпочитаю не доверять внешнему виду людей, который часто бывает обманчив, гораздо важнее полагаться на интуицию. Во всяком случае, в ее глазах видно нечто иное, нежели робость. Удивительные, редкие глаза! Сегодня я в первый раз как следует разглядел их и тщетно стараюсь вспомнить, где я уже встречался с ними. Ты не знаешь, эта девушка в Америке недавно?

— Около месяца, как я слышал от мисс Клиффорд.

— Да, да, припоминаю, Джесси говорила мне об этом. И все-таки в ее чертах я улавливаю что-то близкое, будто знакомое, хотя и не могу разгадать, что именно.

Густав долгим, испытующим взглядом впился в лицо брата и с деланым равнодушием произнес:

— Может быть, это просто какое-нибудь легкое, беглое сходство, бросившееся тебе в глаза.

— Сходство? С кем? — рассеянно спросил Франц Зандов. Он оперся головой об руку и в глубокой задумчивости смотрел перед собой отсутствующим взором. Вдруг он выпрямился и, видимо, не желая развивать навязанную ему мысль, с раздражением произнес:

— Ее замечание за столом было в высшей степени бестактно.

— Но ведь она не виновата, — возразил Густав. — Очевидно, она не догадывалась о твоем договоре с Дженкинсом, иначе, наверное, промолчала бы. Девушка просто повторила то, что слышала. Видишь, какой репутацией пользуется твой «деловой друг»!

Франц Зандов презрительно пожал плечами:

— У кого именно? У некоторых сентиментальных немцев, притащивших сюда из Европы свои ограниченные мещанские понятия и не желающих понять, что вся деловая жизнь здесь у нас основана на совершенно иных принципах. Тот, кто хочет здесь преуспеть, должен рисковать, и притом не так, как в Европе, рисковать, не стесняя себя мелочными соображениями. Клиффорд тоже принадлежал к числу боязливых, долго раздумывающих. Мне часто приходилось тратить немало усилий, чтобы подталкивать его вперед. Поэтому-то до моего приезда он и жил в довольно скромных условиях и лишь после того, как управление его делом перешло в мои руки, сделался богатым человеком, а наша фирма стала первоклассной. Кстати, раз мы говорим о Дженкинсе... У тебя было достаточно времени обдумать мои требования, теперь я ожидаю твоего согласия написать ту статью, о которой мы говорили.

— Так ты все еще не изменил своего решения провернуть это дело вместе с Дженкинсом?

— Ну, конечно! Неужели ты думаешь, что я с каждым новым днем меняю свои деловые интересы? Или ты полагаешь, что детская болтовня, которую мы слышали, в состоянии сбить меня?

— Так я не думаю, но именно потому был удивлен, увидев, что ты потупил взор при этой «детской болтовне».

— Густав, берегись! — воскликнул Франц Зандов, с трудом сдерживая раздражение. — Я позволяю тебе больше, чем кому-либо иному, но теперь мы можем всерьез поссориться. Я отлично видел, что ты намеренно запутал агента Дженкинса, чтобы разузнать, какие ему даны инструкции, точно так же я знаю, чьим ушам предназначалось замечание, которое ты сделал мисс Пальм. Но таким путем ты ничего не добьешься у меня. Что я однажды решил, то непременно исполню, и я еще раз предоставляю тебе выбор: «да» или «нет»! Если ты откажешь мне в содействии...

— Ты ошибаешься! — прервал его Густав. — Я уже несколько дней тому назад написал в «Кельнскую газету» и попросил место для длинной статьи, которую, конечно, как вышедшую из-под моего пера, примут очень охотно. По всей вероятности, она появится в следующем месяце.

Зандов изумился. Неожиданная покорность брата удивила его:

— Ты, разумеется, покажешь мне свою статью, перед тем как отослать ее?

— Несомненно! Ты должен прочесть ее от слова до слова.

Омрачившееся лицо Франца Зандова стало проясняться:

— Это мне очень приятно, очень приятно! Мне было бы крайне тяжело, если бы твой отказ привел к разрыву между нами.

— Из-за меня лично или из-за клиффордского состояния, которое ты хочешь закрепить за собой? — спросил Густав с внезапно вырвавшейся горечью.

— Состояние Джесси вовсе не причастно к моему предприятию, — коротко и решительно заявил Франц Зандов. — Оно в основном обращено в надежные ценности, да, кроме того, Клиффорд в своем завещании запретил вкладывать в спекуляции долю наследства Джесси до ее совершеннолетия или замужества. Таким образом, если это успокаивает твою щепетильную совесть, я могу заверить тебя, что твоя будущая супруга ни одним долларом не причастна к затеянному мной делу. Я предпринял его на собственные деньги и на свой риск, а следовательно, и выигрыш, и потери касаются лишь меня одного.

Он встал, чтобы уйти, Густав тоже поднялся:

— Еще один вопрос, Франц: ты участвуешь в этом деле очень большими суммами?

— Половиной своего состояния. Следовательно, тебе должно быть ясно, что успех крайне необходим мне, поэтому меня радует, что в главном вопросе мы согласны друг с другом. Повторяю тебе еще раз: принципиальные люди здесь не выживают, ну, да ты и сам, наверное, скоро уяснишь себе это и согласишься со мной.

— Половиной своего состояния, — пробормотал Густав, следуя за уходящим братом, — это скверно, брат, очень скверно! Значит, нужно действовать очень осторожно!