Эгоистъ

— Сходство? съ кѣмъ? — разсѣянно спросилъ Францъ Зан­довъ. Онъ оперся головой объ руку и въ глубокой задумчи­вости смотрѣлъ предъ собой неопредѣленнымъ взоромъ. Вдругъ онъ выпрямился и съ видимымъ раздраженіемъ на предметъ, вопреки его волѣ навязанный ему, произнесъ: — ея замѣчаніе за столомъ было въ высшей степени безтактно.

— Но вѣдь въ этомъ она рѣшительно не виновата, — возразилъ Густавъ. — Вѣдь очевидно она не имѣла никакого понятія о       твоихъ связяхъ съ Дженкинсомъ, иначе навѣрное промол­чала бы. Она просто повторила то, что слышала. Видишь, ка­кой репутаціей пользуется твой „дѣловой другъ“!

Францъ Зандовъ презрительно пожалъ плечами.

— У кого именно? У нѣкоторыхъ сантиментальныхъ нѣмцевъ, притащившихъ сюда изъ Европы свои ограниченныя, мелко мѣщанскія понятія и рѣшительно не желающихъ понять, что вся дѣловая жизнь здѣсь, у насъ, построена совершенно на иныхъ основаніяхъ. Тотъ, кто хочетъ здѣсь остаться въ выигрышѣ, долженъ рисковать, и притомъ рисковать совершенно иначе, чѣмъ вы тамъ, въ Европѣ, рисковать, не стѣсняя себя мелочными соображеніями. Клиффордъ тоже принадлежалъ къ числу боязливыхъ, много раздумывающихъ. Мнѣ часто выпа­дало на долю много труда и заботы, чтобы подталкивать его впередъ. Поэтому-то до моего пріѣзда онъ и жилъ въ довольно скромныхъ условіяхъ благосостоянія; лишь съ того времени, когда управленіе его дѣломъ перешло въ мои руки, онъ сдѣлался богатымъ человѣкомъ, а наша фирма стала первокласс­ной. Кстати, разъ мы говоримъ о Дженкинсе... У тебя было достаточно времени обдумать мои требованія, и теперь я ожи­даю твоего опредѣленнаго согласія написать ту статью, о ко­торой мы говорили.

— Такъ ты все еще остаешься при своемъ рѣшеніи пред­принять дѣло совмѣстно съ Дженкинсомъ?

— Ну, конечно! Неужели ты думаешь, что я съ каждымъ новымъ днемъ мѣняю свои дѣловые интересы? Или ты полага­ешь, что дѣтская болтовня, которую мы незадолго предъ этимъ слышали, въ состояніи сбить меня?

— Этого я не думаю, но именно потому былъ удивленъ, что ты потупилъ свой взоръ при этой „дѣтской болтовнѣ“.

— Густавъ, берегись! — воскликнулъ Францъ Зандовъ, съ трудомъ сдерживая раздраженіе. — Я позволяю тебе болѣе, чѣмъ кому либо иному, но изъ-за этого дѣла мы можемъ рѣшительно поссориться. Я отлично видѣлъ, что ты намѣренно допустилъ это недоразумѣніе съ агентомъ Дженкинса, чтобы разузнать, какъ далеко идутъ его инструкцiи; точно такъ же я знаю, къ кому относилось замѣчаніе, которое ты сдѣлалъ миссъ Пальмъ. Но этимъ путемъ ты ничего не добьешься у меня. Что я разъ рѣшилъ, будетъ исполнено мною, и я еще разъ предо­ставляю тебѣ выборъ — „да“ или „нѣть“! Если ты откажешь мнѣ въ своемъ содѣйствіи...

— Ты ошибаешься! — прервалъ его Густавъ. — Я уже не­сколько дней тому назадъ написалъ въ „Кельнскую Газету“ и попросилъ место для длинной статьи, которую конечно, какъ вышедшую изъ-подъ моего пера, примутъ очень охотно. По всей вѣроятности она появится въ слѣдующемъ мѣсяцѣ.

Зандовъ изумился. Эта неожиданная покорность брата уди­вила его:

— Ты конечно покажешь мнѣ свою статью, предъ тѣмъ какъ отослать ее?

— Конечно! Ты долженъ прочесть ее отъ слова до слова.

Омрачившееся лицо Франца Зандова стало проясняться.

— Это мне очень пріятно, очень пріятно! Мнѣ было бы крайне тяжело, если бы твой отказъ повлекъ къ разрыву между нами.

— Изъ-за меня лично или изъ-за клиффордскаго состоянія, которое ты хочешь закрѣпить за собой? — спросилъ Густавъ съ вдругъ поднявшейся горечью.

— Состояніе Джесси вовсе непричастно къ этому предпріятiю, — коротко и рѣшительно заявилъ Францъ Зандовъ. — Оно по большей части помещено въ вѣрныя цѣнности, да сверхъ того Клиффордъ въ своемъ завѣщаніи запретилъ вкладывать въ спекуляціи наслѣдственную долю Джесси до ея совершеннолѣтія или замужества. Такимъ образомъ, если это успокаиваетъ твою щепетильную совѣсть, я могу завѣрить тебя, что твоя будущая супруга ни однимъ долларомъ непричастна къ затѣянному мною дѣлу. Я предпринялъ его на собственныя деньги и на свой рискъ, а слѣдовательно и выигрышъ, и по­тери касаются лишь меня одного.

Онъ поднялся, чтобы уйти; Густавъ тоже поднялся, но произнесъ:

— Еще одинъ вопросъ, Францъ: ты лично участвуешь въ этомъ дѣлѣ очень большими суммами?

— Половиной своего состоянія. Отсюда тебѣ должно быть ясно, что успѣхъ крайне необходимъ мнѣ, а вслѣдствіе этого меня радуетъ, что въ главномъ вопросѣ мы оба согласны другъ съ другомъ. Повторяю тебѣ еще разъ: мелко-мѣщанскія понятія не пригодны для нашихъ здѣшнихъ условій; ну, да ты самъ навѣрно скоро уяснишь себѣ это и согласишься со мною.

— Половиной своего состоянія! — пробормоталъ Густавъ, слѣдуя за уходящимъ братомъ, — это скверно, очень скверно! Зна­читъ, нужно дѣйствовать съ величайшей осторожностью!

Въ салонѣ никого не было, когда братья вошли туда, но на террасѣ стояла Фрида. Она очевидно не замѣтила вошедшихъ; но крайней мѣрѣ, когда Францъ Зандовъ вошелъ къ ней и она быстро обернулась, можно было ясно замѣтить, что она только что плакала. Какъ ни быстро провела она платкомъ по лицу, все-таки ей не удалось скрыть слезы.