Эгоист

Уильям испытал удовлетворение, когда вышел из кареты и направился к дверям. Что ж, по крайней мере здесь можно было добыть хоть какие-то сведения. Не могла ее тетка не знать, где эта вздорная женщина, которая, скорее всего, стала жертвой мужских амбиций и политических интриг.

Он громко постучался, очень надеясь, что найдет здесь нужные ответы.

Дверь ему открыла полноватая женщина с взволнованным, слегка бледным лицом, чуть растрепанными волосами и встревоженными маленькими глазами, которые смотрели на него так, словно она увидела приведение.

— М-милорд?

Уильям нахмурился.

— Вы меня знаете?

На ней было слишком дорогое платье из плотного шелка, чтобы принять ее за обычную прислугу.

— Мы с вами не встречались, но вы… граф Холбрук.

Уильям был поражен.

— А вы леди Саммерхайз, — сказал он, прищурившись.

И заметил, как женщина вздрогнула и тут же прижала дрожащую руку к своей полноватой груди.

— Милорд, вам лучше уйти.

Она что-то знала! Без сомнения. Сердце Уильяма забилось чаще. Разумеется, он не уйдет отсюда, пока не получит то, за чем пришел!

— Миледи, я могу поговорить с вами? Это очень важно…

Она оборвала его, яростно тряся головой.

— Лучше уходите! — В голосе ее слышалась паника. Она еще теснее прижала руку к округлому вырезу, будто стремилась удержать сердце на месте. — Уходите!

Она хотела прикрыть дверь, но Уильям бросил вперед ногу и придержал дверь рукой.

Когда женщина взволнованно воскликнула и отскочила, он распахнул дверь.

В холле в центре приглушенного света Уильям увидел того самого худощавого типа, кого меньше всего ожидал обнаружить здесь. Человек, который стрелял в него в ту ночь!

Сердце сперва замерло, а потом наполнилось таким гневом, что потемнело в глазах.

— Мерзавец! — прорычал Уильям и, недолго думая, бросился на того темноволосого мужчину, которого так долго искал.

Мужчина побледнел, но остался стоять на месте.

— Ви! — угрожающе произнес он, нисколько не испугавшись надвигающегося на него Уильяма. — Держитесь от нас подальше! — воскликнул тот с явным французским акцентом. — Иначе ти пострадаешь. Это не шютки.

Уильям налетел на него и сбросил с ног на мраморный пол.

— Трус! Это ты пырнул меня сегодня ножом?

Когда рядом с ним стояла Шарлотта.

— Ти бил так занят! — с ядовитой усмешкой произнес француз, поднимаясь на ноги.

В голове у Уильяма что-то щелкнуло. Мало того, что мерзавец ничего не отрицал, он к тому же не боялся за свою шкуру и продолжал провоцировать своего врага. Уильям озверел и ударил его железным кулаком по лицу так, что в сторону полетела кровь.

— Как ты смеешь угрожать мне и моим близким! И я тоже не шучу.

Он бросил вперед другую руку, раненую, которая продолжала болеть, но это уже было неважно.

Француз сумел остановить его и отпарировать удар, потому что раненое плечо не позволило кулаку достигнуть цели, ослабив руку.

Левый хук пришёлся Уильяму прямо под глаз. В лице вспыхнула такая пламенная боль, что он на миг застыл.

— Я смею многое. Ти ничтожный букашка, который не смёжет остановить нашего императора!

Справившись с собой, Уильям схватил его за лацканы черного сюртука, удержал на месте и ударил в живот так, что тот согнулся, а потом левым хуком заставил его выгнуться и рухнуть на пол.

— Я затолкаю ваши планы и вашего императора в задницу всей вашей страны, если пострадает хоть кто-то из моих близких!

Корчась на полу, француз поднял голову, будто ему этого было мало.

— Тогда оставьте леди Хартли в покое. Она вам не по зубам.

Уильям оседлал его и ударил его по зубам.

— А так доходчиво?

Движением ноги тощий француз сбросил его с себя и навалился на него.

— Вы пожалеете об этом.

И снова ударил по его лицу так, что там совершенно определенно останется большой фингал.

— Мерзавец! — взревел Уильям, яростно встряхнув француза с себя. Черт, неужели он не мог справиться с этим самоуверенным предателем? — Вы насильно удерживаете ее мужа и через него шантажируете ее, чтобы она работала на вас?

Кажется, Роберт немного не так понимал образ мышления этих французов, потому что «покойный» муж леди Хартли не работал на французов, как и его жена. Они оба были жертвами лягушатников, которые выставили это так, будто чета Хартли была предателями.

— Она будет делать то, что ей прикажут! — уверенно заявил француз.

Уильям приблизился к нему.

— Так я и думал! Вы ничтожество, если решили запугивать беззащитных женщин, потому что настоящие английские мужчины вам просто не по зубам. — Он снова ударил его по зубам. — Так доходчиво?

Господи, едва Уильям представил, как Шарлотте могла угрожать опасность только потому, что она прогуливалась вместе с ним, у него волосы вставали дыбом от страха. Ему хотелось стереть с лица земли этого мерзавца.

Француз оказался прытким, прицелился и, зная точно куда бить, ударил его в раненое плечо с такой точностью, что перед глазами все потемнело. Уильям оцепенел и рухнул на пол, когда правая рука дернулась и онемела.

Францу, пошатываясь и отплевывая кровь, с разбитым лицом, придерживая порванный лацкан сюртука, поспешил ретироваться, бросившись к двери, и убежал.