Эгоизм (СИ)

«С моей смертью ничего не изменится», — писала панк в своём единственном за жизнь письме. — «Земля не перестанет вращаться вокруг Солнца, а люди не поднимут массовые протесты по такому случаю. Поэтому я тебя и прошу, Лука. Я абсолютно уверена, что мать, брат, даже половина школы придут в часовню и будут говорить бесконечные речи о том, какой я классной была и какой я могла бы стать. И рыдать. Будто им всем было больно терять любимую вещь, а не человека. Так что я надеюсь, что хоть ты не будешь присоединяться к ним».

— Но при этом забывают самое главное: мы все свободны.

Была ночь. Точнее, она уже успела наступить к тому времени, как блондин выехал на трассу. Прочь от кладбища, открытого гроба. Прочь от иссиня-чёрных коротких волос с голубыми прядями и миллиона веснушек на белоснежном лице.

Прочь от того, от чего бы Талия Грейс, будучи живой, презрительно отвернулась — любви.

Лука знал Талию очень давно. Можно даже сказать, что определённые моменты взросления они прожили плечом к плечу: среднее и страшное звено. Первую и последнюю операции по взлому сейфа директора и первую и единственную операцию по поеданию странных бурито в какой-то мегадешёвой забегаловке. Даже самый романтичный момент в жизни каждого человека — выпускной — парень и девушка провели вместе, просто наблюдая как их спутники на бал танцуют с другими.

Казалось, что такие отношения невозможно ни подорвать, ни разорвать.

Это было так, безусловно.

Однако никто из Луки и Талии не предусматривал защиту от саморазрушения…

Стоило парню выкрутил руль почти до упора, как на какую-то долю секунды блондин почувствовал себя прежним. Сумасбродом из неполной семьи, за которым нужен был глаз да глаз. Постоянным посетителем некоторых профилактических бесед и даже допроса в полиции.

Но это было только на миг. Машину резко занесло, шины скрипели об асфальт, оставляя чёрные следы после себя, и через секунды она остановилась. Однако водитель даже и не собирался выходить из салона, блондин остался на своём месте, держа напряжённые руки на руле.

Луке не надо было выходить на встречу мерзкому осеннему ветру, особенно разгулявшемуся на открытой местности. На обрыве.

С одной стороны, место было очень живописным, просилось на холст и одновременно притягивало парочек для особых свиданий.

Бескрайний вид на простирающуюся вдали парковую зону, одинокая скамья, фонарь и крепкая сосна, чья кора уже запечатлела не один десяток пар.

А что ещё надо влюблённым?

Когда Талия впервые привела Луку сюда, парень высказал начальную мысль, что появилась в его голове. На вопрос: «Зачем ты меня привела на место для парочек, Талс?» Грейс лишь улыбнулась и, отпустив ладонь блондина, подошла к самому краю.

Чувство схватить девушку за руку и оттащить от края он подавил: парень же должен ей доверять.

Талия говорила, что ей нравится здесь быть. Повторяла это каждый раз, стоит им сюда заехать: и думается лучше, и прохлада. А главное, здесь совершенно не чувствуется тот специфичный и приторно-карамельный воздух, которым пронизаны все «парочковые» места. «Просто люди любят находить романтику на пустом месте», — бурчала черноволосая, кутаясь в кожанку.

«Ничего не может возникнуть на пустом месте», — возражал ей блондин, доставая термос с чаем из рюкзака.

«Отлично. Тогда скажу по-другому: люди любят принимать романтику за проявления эгоизма.»

Любовь — это эгоизм.

Наконец, дверца захлопнулась, а водитель выбрался наружу. Засунув руки в карманы штанов, напрасно стараясь не прокручивать у себя в голове каждую сцену с её участием, Лука в два шага добрался до края того самого обрыва.

Где неделю назад обнаружили молодую девушку с острым химическим отравлением, вызванным несовместимостью препаратов.

И где, возможно, через некоторое время найдут мёрзлое тело молодого человека, предположительно покончившего с собой.

Холодный ветер, казалось, стал ещё более свирепым, но парню

было всё равно. Он заворожённо смотрел себе под ноги на то, как один за другим в эту бездну падали маленькие камни.

И каждый из падающих Лука про себя называл по именам: отец, мать, братья, Талия…

И каждый из падающих был свободным. Даже намного более свободным, чем любой человек на планете.

Талия бы посчитала именно так. Она бы многое отдала, чтобы стать тем же мелким камнем на обрыве; чтобы не иметь связей, привязанности, чувств и отношений.

Одним словом: Талия Грейс не хотела любви. И признайся бы лучший друг в том, что уже более девяти лет он влюблен в неё — она бы оттолкнула.

Ей не нужен был ещё один трос, который не возможно перерезать.

Именно поэтому сейчас пальцы не слушаются хозяина и не могут подцепить смятый клочок бумаги.

Может, потому что сам хозяин не хотел этого?

Просьба сжечь её единственное письмо показалась бы странной обычному человеку, но это была не обычная просьба лучшего друга: предсмертное желание той, в которую ты влюблен.

Пальцы крепко сжимали письмо в одной руке и зажигалку во второй. Даже зубы сжимались не слабее, чем фаланги. Хотелось отвернуться, спрятать письмо поглубже и уехать подальше.