Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет

Подчеркиваю – этот афоризм появился после рубежного для многих 1968 года. Когда стремление чехов к свободе стали давить советские танки, в идеях социализма разуверились и те, кто через 12 лет после доклада Хрущева еще продолжали в него верить – например, Тимур Гайдар (вы об этом читали в конце первой части моей книги).

То есть – в партию Егор Гайдар вступать никак не хотел. Но вступил. Почему? Или точнее – зачем?

«Зная мощный научный потенциал Егора, после защиты им кандидатской диссертации (в 1980 году. – М. Ч.), которая была написана всего за один год, – вспоминает его научный руководитель В. И. Кошкин, – я решил помочь ему в дальнейшем профессиональном росте. Во-первых, предложил ему вступить в члены КПСС. “А это обязательно?” – спросил он. Пользуясь своим авторитетом, я все-таки сумел убедить в необходимости этого шага и дал ему рекомендацию для вступления в ряды партии».

Сыграл свою роль и отец Егора.

«Влияние Тимура было очень сильное. Вступать или не вступать в партию – тоже вместе они принимали решение. Это тоже влияние Тимура, который считал, что надо изнутри действовать, чтобы построить правильное общество.

Сам Егор не очень стремился. Он рассказывал, как его в Бюро комсомола (факультетское. —М. Ч.) записали, потому что он международную премию получил на первом или втором курсе. И решили: как же так, он вообще не охваченный (“охваченный” – такой советизм, означало – “не охваченный общественной работой, оставшийся вне комсомольских обязанностей”. – М. Ч.), надо его в бюро комсомола» (из рассказа Ариадны Павловны Бажовой-Гайдар Кириллу Рогову).

…В тот самый год, когда Егор Гайдар принял решение вступить в партию, М. Восленский, который покинул Советский Союз в 1972-м, успев хорошо изучить «фактуру» – все устройство страны, писал в вышедшей в Германии в 1980 году книге «Номенклатура»:

«Прислушаемся к голосу народа. Что говорят люди в Советском Союзе – не на собраниях, а между собой – о мотивах вступления в партию?

Говорят всегда одно: в партию вступают исключительно ради карьеры.

Речь идет не обязательно о головокружительной карьере. Просто, если вы хотите быть уверенным, что начальство на работе не будет к вам придираться, что вы нормально будете продвигаться по службе и будете относиться к числу поощряемых, а не преследуемых, вступайте в партию».

Это – не про Егора Гайдара. «Придираться» к нему вряд ли кто-то бы стал. За ним была его фамилия. А также – и его отец: Тимур Гайдар был элитарный журналист-международник, морской офицер – не в отставке, получивший как раз в 1980 году чин контр-адмирала.

Мотивы здесь надо искать иные.

О них Восленский пишет далее.

«Что же касается карьеры в обычном смысле слова, то существовало ясное правило: партбилет – не гарантия карьеры, но его отсутствие было гарантией того, что вы никакой карьеры не сделаете».

Исключения встречались только в научной среде и в сфере искусства. Беспартийными были вполне преуспевающие, пользующиеся доверием советской власти академик А. Н. Туполев (после того, как отсидел свое в лагере и на «шарашке»), И. Эренбург, поэт Н. Тихонов – бессменный председатель Советского комитета защиты мира. То есть, люди с вполне состоявшейся карьерой.

Дальше у Восленского – самое главное. И многие, читая это, сами догадаются, почему же Егор Гайдар решил все-таки вступить в партию – совершенно не имея желания находиться в ее рядах.

«Одна закономерность фактически не знала исключений: беспартийный не мог занимать даже скромный административный пост; если же по каким-либо соображениям его формально назначали на такой пост (что тоже мыслимо только в области науки и культуры), никто этого всерьез не принимал, и все дела вел специально приставленный партиец. Так, физик с мировым именем, Нобелевский лауреат академик П. Л. Капица занимал пост директора Института физических проблем Академии наук СССР, но все административные дела вел его партийный заместитель».

.. Теперь, когда вы, мои читатели, уже получили какое-то представление о Егоре Гайдаре, задайте себе один вопрос: мог ли он, еще в студенческие годы напряженно думавший над экономическими реформами в масштабе страны, удовольствоваться ролью номинального директора какого-либо института экономики?..

Ответ очевиден.

Впрочем, кто-то может спросить: «А чем вы докажете, что он вступал в партию, думая именно о судьбе страны, а не о своих собственных, сугубо личных интересах?».

Ответ лично для меня не представляет ровным счетом никакого труда: да просто всей его дальнейшей жизнью и деятельностью. Человек, не испорченный темной завистью и беспредметной злобой (а я верю, что среди моих читателей таких нет и быть не может), легко увидит, как и для чего использовал Егор Гайдар свое членство в правящей партии.

А как же все-таки с убеждениями?..

Вернемся снова к книге М. Восленского: он все это очень хорошо, мне кажется, продумал и проанализировал – именно на материале нашей общественной жизни того времени, конца 70-х годов.