Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет

Отсутствие такого кругозора не заменяется никаким хозяйственным, управленческим и прочим опытом, который в критические моменты способен только завести в тупик. Куда и завел в конце августа 1991 года членов Комитета по оперативному управлению… Потому что смотря чем ты оперативно управляешь! Если совхозом, поселком и даже хозяйством – то, пожалуй, этого опыта достаточно. А вот если огромной страной со сложной историей, да еще на историческом переломе…

Когда же именно этот кругозор приобретается?

Скажу со всей ответственностью – культурным кругозором люди обзаводятся только и исключительно в детстве, отрочестве и юности. Вот только в этом отрезке жизненного времени.

Если оно упущено – пиши пропало. В более поздние, зрелые годы обзавестись культурным кругозором практически уже не удается. Можно его только расширять, если он уже имеется.

Егору Гайдару повезло – он в детстве и отрочестве любил читать, как вы могли убедиться, помимо просто увлекательных, и серьезные, научные книги. И чем больше он их читал – тем больше расчищал себе в будущем дорогу к пополнению умственного багажа: знал, какие именно книги заказать в библиотеке (он за день в библиотеке перемалывал уйму книг), к каким историческим источникам – как здешним, так и иностранным – можно отнестись с доверием.

Знание истории своей страны предостерегло его в 1991 году от трагических ошибок.

Покажем это на конкретном материале.

В своей последней книге «Смуты и институты» Гайдар возвращается ко времени Первой мировой войны, к тому, как к 1916 году инфляция, обесценение бумажных денег привели к тому, что «средств на приобретение хлеба по рыночным ценам не хватало».

При этом «заставить деревню сдавать зерно в необходимых объемах царское правительство не могло. К жестоким репрессиям против крестьян оно было не готово. Стал ли недостаток продовольствия в Петрограде причиной февральских беспорядков, вопрос спорный. Но из официальной переписки видно, что положение со снабжением армии, крупных городов накануне Февральской революции было напряженным. К февралю 1917 запасов зерна, которым правительство могло бы маневрировать, не было» (здесь и далее в этой главе курсивом выделено нами. – М. Ч.).

Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам урок.

Гайдар не настаивает, но допускает, что именно нехватка хлеба стала конечной причиной конца Российской империи – Февральской революции. А за ней – и всего последующего.

…А вот и Временное правительство осенью 1917 года попадает в такое же положение. Деревня не хочет продавать хлеб по предлагаемым ценам – ждет более высоких. Правительство перед дилеммой – или удвоить цену, или, как докладывает министр продовольствия, «непосредственно перейти к репрессивным мерам – применению воинской силы, и с помощью этой силы взять хлеб у населения…»

Приведя эти слова, Гайдар пишет далее: «В угрозу применения силы мало кто верил.

Ухудшение продовольственного положения подорвало доверие к Временному правительству. В сентябре 1917 г. в Петрограде ежедневная порция не превышала 1 фунта черного или полубелого хлеба, часто из прогнившей муки. За четыре дня до октябрьского переворота в городе норма выдачи хлеба была понижена до 1/2 фунта (полфунта = 200 г. – М. Ч.) в день на едока. После октябрьского переворота в кабинете А. Керенского нашли лист бумаги, на котором его рукой написано: “Хлеба на 1/2 суток!?”».

Гайдар не мог не увидеть аналогию с современностью – даже в самой порции хлеба на душу… Он хорошо знал и не хуже понимал участие нехватки хлеба в событии октябрьского переворота и последовавшей за ним Гражданской войны – с огромными, незаживающими ранами на теле страны. И еще он умел – в отличие от многих – из известных ему фактов делать выводы.

Но ведь это все было при царском и при Временном правительствах, которые боялись репрессий. А как пошло дело с хлебозаготовками при большевиках? Которые репрессий ничуть не боялись?

Гайдар повествует:

«Российская деревня начала XX века представляла собой во многом замкнутый, самодостаточный мир. Хлебом, мясом, овощами она обеспечивала себя сама. Городские товары, к которым деревня привыкла, приобретали за счет доходов от сельского хозяйства, подсобных промыслов…Деревня воспринимала внешний мир отстраненно, не хотела, чтобы он вмешивался в ее жизнь.

На первых порах крушение старого порядка было для деревни безболезненно: налогов больше не требовали, сыновей в армию не забирали, усадьбу помещика никто не охранял, ее можно разграбить и сжечь, землю поделить.