Егоркин разъезд

Отец пошел к нарам. От матери Егорка моментально бы юркнул в угол, захныкал бы, а потом принялся бы увертываться и обороняться как мог. Но ведь это был сам отец. Вот сейчас он подойдет вплотную, поднимет свою тяжелую руку, схватит за шиворот, как котенка, перенесет на пол и начнет…

Егорка сжался еще сильнее, затрясся весь, и по его щекам покатились крупные слезы.

Но отец не поднял руки, он сел рядом с Егоркой и приказал:

— Рассказывай!

Егорка стал рассказывать. Плачущим, срывающимся голосом он говорил без утайки обо всем: как, выпросив у Фени пимы, вышел на улицу и начал кататься с горки; как Витька и Володька схватили Гришку и заставили его кланяться; как он, Егорка, заступился за Гришку, как ему насыпали в пимы снегу и как затем он, наступая разутой ногой прямо на снег, лупил пимом своих противников.

— А еще, а еще, — продолжал жаловаться Егорка, — они обманщики. Один раз летом Толька и Витька, вынесли на улицу красивую книжку и говорят: «Будешь смотреть картинки?» Мне очень хотелось посмотреть, я говорю: «Буду». Тогда Толька говорит: «Ладно, мы тебе дадим ее, только ты прокати нас от оградки до перрона».

— Как прокати?

— На себе.

— И ты катал?

— Сначала на мне проехал Толька, а потом Витька.

— А дальше что было?

— А потом они сказали: «У тебя до книжки нос не дорос», засмеялись и убежали домой.

Егорка хотел было рассказать и о том, как в прошлом году Толька и Витька отобрали у него шашку, а потом Витька стукнул его этой шашкой по шее. Но отец не стал слушать об этом.

— Хватит, — он нахмурился еще сильнее.

А мать все еще не могла утихомириться, качала головой и приговаривала:

— Ну, везде ты суешь свой нос, везде. Ни одного дня не пройдет…

Наконец отец спросил:

— Что будем делать дальше?

— Не знаю, — Егорка смахнул со щек последние слезинки.

— А я знаю, — отец подвинулся к Егорке. — Никогда не связывайся с ними: не дружи, не играй, не дерись. Видишь, они какие? Если они кого обидят, то ничего, — молчат, а если их кто обидит — сразу жалуются отцу с матерью, а те злятся на нас. У тебя же есть своя компания: Гришка, Степка, Ванька и другие. Что вам, места мало?

— Они сами пристают.

— А ты отойди.

— Да — «отойди», они схватят за грудки и держат, а то на землю начинают валить. А я что — падать должен?

— Падать? — отец покрутил головой. — Падать не нужно.

— Учи, учи! — вступилась мать. — Научишь на свою голову.

— Одним словом, надо делать так…

Отец встал, прошелся из угла в угол и закончил:

— Не связывайся с ними. Понял?

— Понял.

— Ну и хорошо. А книжек я тебе достану. Вот поеду после получки на станцию Протасовку и привезу.

Хотя Егорка и сказал, что понял, но на самом деле он не мог понять, как же ему поступать дальше — падать или защищаться? У этих взрослых часто бывает такое — говорят то так, то этак. Вот и отец. До этого случая он всегда говорил: «Не жалуйся, в обиду себя не давай, защищайся». А теперь — «Не связывайся, отойди в сторонку». А зачем поддаваться, если он, Егорка, прав? И почему отец с матерью расстраиваются? Если из-за того, что Витькин и Толькин отец начальник, так чего же тут бояться?

Отец хотя и не начальник, но тоже не простой рабочий — стрелочник, а самое главное — он посильнее Павловского. У отца ручища вон какая! В случае чего, стукнет разик, и начальник полетит с ног. На месте отца Егорка ни за что не испугался бы.

Отец с матерью сели за стол и стали вполголоса обсуждать всякие домашние дела. Из-за печки им не было видно Егорки, и они, наверное, думали, что он уснул. Но Егорка не спал. Его мучил один вопрос, и он терпеливо ждал, когда отец окончит разговор и встанет из-за стола. Но отец все сидел и беседовал с матерью. Егорке надоело ждать, и он подал свой голос.

— Тять! А кто такие шантрапы?

— Кто? — не понял отец.

— Ну шантрапы. Ты давеча говорил, что таким словом обозвала нас начальница.

— Шантрапа — это самые последние, нехорошие люди.

— А разве мы самые последние?

— Нет, мы не последние.

— А кто же мы?

— Спи! — шикнула мать.

— Погоди, — сказал отец матери и, встав из-за стола, подошел к нарам. — Мы с тобой рабочие.

— А начальник с начальницей?

— Начальники — господа. Их так и приказано звать — «Господин начальник».

— А как называют они нас — рабочих?

— Зовут они нас просто по фамилии: «Климов», «Петров», «Иванов», а чаще всего: «Эй, ты!»

— А кто лучше — мы или они? — допытывался Егорка.

— Лучше тот, кто больше трудится да хорошо относится к людям. Понял?

— Понял.

— Ну, а теперь ложись и спи. Разбираться до тонкости в таких делах тебе еще рановато. Вырастешь большой — увидишь и узнаешь как следует всех: и настоящих рабочих, и шантрапу, и больших господ. Спи!

Но не так-то просто было уснуть. Егорка долго еще лежал с открытыми глазами и пытался до «тонкости» разобраться, кто же все-таки лучше — мы или они.