Егоша и маленькие, маленькие бабочки... (СИ)

— Что же такое жизнь? — думал Егоша. — Что же она такое? Водить или не водить машину? Рожать или не рожать детей? Получать или не полу­чать повышение по службе? Делать или не делать ремонт, чтобы с потолка не свисала паутина? И если бы не часы, не календарь, не времена года, все было бы уже совсем странно. Хотя нет, с другой стороны, они еще больше запутывают, потому что идут по кругу.

Миша-ангел давно не появлялся, так что обида на него у Егоши как-то улеглась. Не то чтобы он хотел его видеть, просто вспоминал о нем без преж­ней досады.

Как-то Егоше стало плохо на улице. Уже за неделю до этого он почув­ствовал, что с ним что-то неладно. Временами сильно колотится сердце и на какой-то момент ноги становятся как не свои. Такое накатывало и проходило, и он быстро об этом забывал. А тут просто упал. Потом говорили, что он побледнел и захотел сесть на ближайшую скамейку, но до скамейки не дошел, а упал рядом. Одет он был прилично, так что никто не принял его за алко­голика. «Мужчине плохо!» — закричали какие-то сердобольные женщины и вызвали «скорую помощь».

Егошу везли на каталке, а рядом шел Миша-ангел.

— Это не по правилам, — говорил Миша-ангел ворчливо.

— Ты по правилам, — отвечал Егоша даже как-то по-детски. — Ты же мой ангел, ты меня бросил!

— Тут бросишь! — огрызнулся Миша-ангел. — Думаешь, мне не влете­ло? Еще как влетело! Я до сих пор под надзором. Еле сюда добрался! Машке- то еще ничего, все-таки — мать, все-таки — культ. А мне по первое число! Что, сам не мог проследить? К врачу вовремя? Таблетки попить? Не мог? Потом, я тебе говорил, наше время и ваше время не совпадают.

— Просто у вас нет часов и календаря, — сказал Егоша и отключился.

Егоша проснулся поздней ночью. Узкая полоска света под дверью обозна­чала освещенный больничный коридор. На соседней койке кто-то бормотал, подхрапывал, а временами, казалось Егоше, даже плакал. Спать не хотелось,

Егоша лежал с открытыми глазами и пытался о чем-то думать, поймать хоть какую-то мысль, но это ему никак не удавалось.

— Вы не спите? — спросил слабый голос.

— Нет, — сказал Егоша.

— И я не сплю. — голос смолк ненадолго, но потом послышался снова: — Вы смерти боитесь?

— Не знаю. — сказал Егоша задумчиво. — Я еще не умирал.

— Но ведь сюда вы попали с приступом?

— С приступом.

— Значит, могли умереть.

— Мог, наверное.

— Все-таки страшно.

— Уж как-нибудь, — заметил Егоша.

— Не могу сказать, что мне есть что терять, — продолжал все тот же тихий, упорный голос. — Но я на большее рассчитывал в этой жизни. А вы?

— Не знаю, на что я рассчитывал. Не помню. Как-то не думал, — сказал Егоша.

— А я рассчитывал.

Сосед замолчал. Молчал и Егоша, и скоро до него донеслось чуть слыш­ное, равномерное посвистывание — сосед спал. А Егоша не мог заснуть и все думал над словами соседа — на что же в этой жизни рассчитывал он сам. Сбылось или не сбылось.

— Глупостями не занимайся, — послышался голос Миши-ангела. — Не тебе это знать и не ему.

Миша-ангел устроился в ногах, и Егоша даже почувствовал его тяжесть.

— Прежде всего, договорились. — сказал Миша-ангел. — Чуть что — к врачу. Раз в год профилактика. Понял? Это обязательно. Повтори.

— Профилактика, — сказал Егоша.

— Флешки тебе хватит до скончания века.

— До скончания века, — сказал Егоша и вдруг спохватился: — Как это, до скончания века?

— Надолго, надолго. — сказал Миша-ангел с успокаивающей интона­цией. — Не знаю, когда появлюсь. Я. В общем, ну. буду далеко.

— Так, может, ты появишься, когда я состарюсь? — сказал Егоша.

— Ну и состаришься. Что в этом плохого?

— Состарюсь! И так ничего и не узнаю! — воскликнул Егоша с тоской.

— Что ты хочешь узнать?

— Сам знаешь! — сказал Егоша с обидой. — Ты же мой ангел! Сам зна­ешь! Что — внутри!

— Я, что ли, все знаю? — сказал Миша-ангел. — И это мне как-то по барабану. Не парюсь, короче. — Он помолчал немного. — Думаешь, я легко­мысленный?

Егоша вдруг вспомнил Ив-Ива, как тот бегал по полю и кричал: «Свобо­да! Свобода!» — и спросил без всякого, впрочем, особого подтекста:

— Как там Ив-Ив?

— Нормально, — сказал Миша-ангел. — Он всегда выходил сухим из воды. Это тебе не я.

Помолчали. Миша-ангел, конечно, понимал, что Егоша все еще на него обижен, поэтому сказал не без некоторого заискивания:

— Может, хочешь навестить?

— Хочу, — сказал Егоша, не задумываясь.

— Подстрахуемся, — сказал Миша-ангел. — Все-таки я под надзором.

Они поднимались по ржавой, холодной и скользкой пожарной лестнице.

Откуда-то дул сильный ветер, и она даже немного раскачивалась.

Егоша уже побывал на «задворках», поэтому ржавая пожарная лестница его не удивила. Так карабкались долго.

— Еще чуть-чуть, — подбадривал Миша-ангел.

— Я-то ничего. — заметил Егоша. — А сердце?

— Не смеши! — сказал Миша-ангел и засмеялся, а потом сказал: — Ну, давай клешню! — и потянул Егошу за руку.

И так потянул, словно Егошу стал засасывать какой-то гигантский пыле­сос, и начало даже немного плющить.

— Потерпи! — шепнул Миша-ангел. — Я ж по возможностям. Я ж под надзором.