Эгрегоры и система управления реальностью

Тело системы – это управители при царе, исполнители его воли. Министры и воеводы, каста воинов при правителе. Они структурируют систему, делают её подчинённой общим принципам порядка. От того, какие частные законы установят помогающие царю так и работает система не «в принципе», а в реале. От того, насколько эти частные законы соответствуют и проявляют волю царя, зависит, доволен ли будет правитель своим государством, будет ли он получать от его жизнедеятельности нужный себе эффект.

Будучи сами зависимы от образа жизни царя, от его хаотичности и/или упорядоченности, они тем не менее способны задать для всех остальных жителей города правильный и эффективный для них темп жизни, определяя, когда им спать, а когда бодрствовать, когда работать, а когда веселиться, когда голодать, а когда обедать, когда торговать, а когда воевать. Даже если царь по своей творческой природе может вибрировать на совершенно нечеловеческой частоте, именно управители – тело системы – способны сделать так, чтобы его уникальная природа не погубила тех, кто кормит и обустраивает город своим трудом, – его жителей, живое пространство системы.

Живое пространство – это рядовые граждане вашего города: мастеровые и торговцы, мужчины и женщины, старики и молодые, каста купеческая, каста ремесленная. По сути – один большой базар. Внутри этой среды работают законы рынка, законы естественной конкуренции и законы нормального и справедливого обмена. С точки зрения детского купеческого мышления в среде их пребывания все не могут быть равны, кто-то должен быть лучше, а кто-то хуже, кто-то удачлив, кто-то нет, кто-то более успешен, кто-то менее. Устраивая конкурентную возню, они не ведают, что все это имеет значение только для них самих – как мотивация к тому, чтобы вообще хоть чего-нибудь добиваться. С позиции управляющих (тело системы), и уж тем более с позиции царя (ядра), вся эта возня воспринимается не иначе как броуновское движение, в котором все одинаковые, ибо нет никакой вещи лучше, чем другая вещь.

Когда правитель со своей башни смотрит на рыночную площадь, он не выделяет персоны на этом рынке и не видит, какой купец торгует шелками, а какой мясом, – они все купцы и в этом качестве своём – все одинаковы. А другого взгляда на купечество у правителя, обладающего силой и волей, нет и быть не может. Но если правитель решит спуститься на рыночную площадь, подобно Гарун-ар-Рашиду, он должен перестать быть правителем, а стать купцом. Возможно, в этом качестве он узнает для себя что-то важное и интересное, но, оставив свой престол пустым, всегда есть риск, что он в свою башню власти попросту не сумеет вернуться. Ведь если управленцы и министры не смогли дать то, что ему нужно, и правителю пришлось спускаться до самого подола, где гарантия, что они же не посадят на его место более подходящего своим идеям ставленника?

Царь не должен опускаться до разрешения вопросов на рынке и не должен сходить с позиции своего ядра – для этого он должен сделать исполнителей своей воли – тело системы – безупречными, соответствующими правилам касты воинов: на них можно положиться.

Если нужные процессы в системе идут и живое пространство выполняет свою функцию обеспечения, если выполняется закон, то царю-ядру, правителю не должно быть никакого дела до того, какие внутренние процессы идут в живом пространстве – любые процессы на пользу, если они не мешают, а только помогают делу.

Охрана города, внешняя защита и внутренняя полиция – это мёртвое пространство системы, призванное защищать и охранять, наводить порядок и зорко следить, чтобы внутри городских стен, на рынке не происходило ничего неестественного для системы, того, что противоречит закону – общему для всех и частному для горожан – жителей живого пространства[36].

Без необходимости и нужды ни царь, ни правительство не будут вводить лишних ограничений в деятельность большого рынка. Любые санкции и запреты, эмбарго и высокие пошлины не всегда понятны рыночным жителям-купечеству, но обоснованы с позиции власти. Только царь, только ядро, разворачивая свою волю по всей системе, может определять, чему быть, а чему нет, что входит из внешней среды на рынок, а что никогда. Только политика города-государства может утвердить правила обмена ресурсами с окружением, только суть ядра может повлиять на то, какие ресурсы пойдут в пространство общей торговли и обмена, а какие – только для внутреннего употребления. Если же политика не определяет никаких ограничений, то живое пространство вольно выставлять на рынок всё, чем обладает система.